И пусть благословят — знакомые листы,
Пусть плачут надо мной — друзья моей мечты;
О, только те, кто был мне дорог в дни былые, —
И пусть меня вовек не вспомнят остальные.
Пусть любовь-убийца — сердце не боится,
Если ждет любви оно все равно.
От нее не скрыться, что должно случиться,
То случится все равно,
Раз оно суждено…
Но день придет — и стихнет клевета,
И вместо криков озлобленья,
В тот день великий возрожденья,
Услышит дух поборника Христа
Толпы людской благословенья!
Он сказал: «Теперь слава Богу», —
И еще задумчивей стал.
«Давно мне пора в дорогу,
Я только тебя поджидал.
Так меня ты в бреду тревожишь,
Все слова твои берегу.
Скажи: ты простить не можешь?»
И я сказала: «Могу».
Последний звук струны моей,
Как вестник смерти, пронесется
И, может быть, в сердцах людей
На тайный вздох их отзовется;
И мир испуганный вздрогнет,
И в тихий час залогом славы,
В немой тоске, на гроб кровавый
Слезу печали принесет.
Мы с тобой в мире одни —
Лишь ты и я, и темнота…
Мне хочется плакать и петь,
И быть с тобой, во тьме с тобой.
А если вдруг явится смерть,
То пусть ее зовут любовь.
Те, в ком страсти волнуются, мысли кипят, —
Все на свете понять и изведать хотят.
Выпьют чашу до дна — и лишатся сознанья,
И в объятиях смерти без памяти спят.
И я остаюсь на перекрёстке пока.
В моих неподвижных зрачках отражается вечность,
Окаменев, в бездну свой взгляд устремив.
И даже если взорвётся весь мир — я не замечу.