Эпитафии дедушке, надписи на памятник дедушке

Бог хранит тебя,
Смерть щадит тебя…

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною.

А есть ли на свете
Цветы, что не вянут,
Глаза, что на солнце
Глядят и не слепнут?
И есть ли на свете
Те дивные страны,
Где нимбы не гаснут,
Где краски не меркнут?

Память его/(ее) довека в благословении!

Вечные сумерки здесь,
Нет ни людей, ни богов
Там ветра нет, там странный замок стоит
На краю времени!

Наш бренный мир задуман Им,
Как царство света и покоя.
Наш мир и должен быть таким,
Но где вы видели такое?

Покойся, милый прах, до радостного утра!

Ему неведом страх,
А лишь вечный покой.
Все обратится в прах,
Но только не он!

Спасибо тебе, мой ясный, за то, что ты был на свете!

Мы гордимся твоей жизнью
И скорбим о твоей смерти…

Слишком скучно быть бессмертным —
Те же лица день за днем,
Те же умные ответы
На вопрос «Зачем живем?».

Память путает хмель
Трын-травой, как с куста.
И только смерть все ведет параллель
В жизнь без креста.

Не заживет на сердце рана,
Пока не встретимся с тобой.

Вернусь…
В ваших мыслях и вашей памяти.

Живите полной жизнью, дети мои! Жизнь до смерти гораздо интересней.

О Небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле —
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы — и погас!

Нет сил, ни плакать, ни молиться,
Боролся ты за жизнь, что было сил.

Приходи ко мне
Из мира странных зимних снов.

Увидимся там…

Смерть даст покой и вечный свет

Думы мои — сумерки,
Думы — пролёт окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.

Ушел/(ушла) в мир, где ни злобы, ни лжи,- лишь покой.

Вернаго раба Твоего упокой, яко благоутробен!

Блажен, егоже избрал, и приял еси Господи!

Тебе вечный сон, а нам вечная тоска.

Я умер от помощи слишком многих врачей

Новую жизнь он найдет в Новом Дне!

Без отчаяния к жизни нет и любви к жизни

Свет сияет на праведника! (XCVI.11).

Выпросить бы у смерти
Годик, другой.
Только нет, не успеть мне
Надышаться тобой.

Вот также мы и отцветем,
И отшумим, как гости сада…

Печаль у синих этих вод
Помедлит с горькой, смутной думой,
Вздохнет — и тихо отойдет…
Безумец! Разве твой приход
Смутит могилы сон угрюмый!

Стали лишь воспоминанием
Наши радости и боль

0 чудесе! что сие еже о нас быст таинство; како предахомся тлинию како сопрягохомся смерти; во истину Бога повелинием, якоже писано есть, подающаго преставлшемуся упокоение!

Мне – беспокойство и печаль
Тебе – покой и примиренье.

Как с деревьев падать начал лист сухой,
Смерть подкралась к деду тихою стопой.

На Бога уповаю, — не боюсь! (LV.12).

На перекрёстке солнечных дорог
Я видел утро и день.
Мои слова упали, как в песок — тень.
И мне казалось, будто я давно там,
Там, где прохлада и смех.

Работал Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами!

До боли краток оказался век,
Но в памяти всегда ты будешь с нами.
Любимый, дорогой наш человек…
Всю нашу боль не высказать словами.

Его/(ее) творенья убивают смерть!

Если ты уйдешь, унося с собой
Все тепло земли, трепет сердца мой,
Опустеет мир, помрачнеет свет,
Боль и слезы ты оставляешь мне.
Если ты уйдешь…

Ты не удивляешься жизни лишь по привычке, а ведь она чудо!

Помню смех твой тихий, взгляд потухших глаз
О житье минувшем сбивчивый рассказ.
По лесу бродили часто мы вдвоем;
Старику там каждый кустик был знаком.

Ты сам — свой Бог, ты сам свой ближний.
О, будь же собственным Творцом,
Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.

Осталось лишь земное утешенье —
Молчать и плакать, плакать и молчать…

Душа его во благих водворится!

Вот она, эта точка, откуда следует посмотреть на жизнь!

Ты паришь над миром…

Я буду молчать
и смотреть на горизонт,
в ту точку, где земля сходится с небом.
Все меняется,
все течет, но одно
навсегда остается неизменным…