Эпитафии жене, надписи на памятник жене

Твержу с упреком и тоскою:
«Зачем я не ценил тогда?»
Забудусь, ты передо мною
Стоишь — жива и молода

Там все живы, кто любил меня,
Где восход — как праздник бесконечной жизни,
Там нет счёта рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой.

Смысл вытесняет пустоту и наполняет душу.

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный
Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно,
Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта.

Не зарастет на сердце рана —
Прольется чистыми слезами

Я на огромных качелях качаюсь —
Падаю вниз и в небо взлетаю.
Верю тебе безрассудно и слепо,
Не отпускай меня больше, Небо.

Я жду… Здесь есть место и для тебя!

Ты уходишь прочь из дома
В час, когда все крепко спят.
По дороге, мне знакомой,
От рассвета на закат.

Жив Господь, избавлявший душу мою от всякой беды! (3 кн. I.29)

Не тот дорог, с кем хорошо, а тот, без которого плохо.

Пусть не гаснет огонь до конца
И останется память о той,
Что для жизни будила сердца,
А теперь нашла вечный покой.

Как хочется кричать от боли,
Что нет тебя на свете боле!

Есть слова, что не скажешь и на ухо,
Разве только что прямо уж — в губы…
Милый, дверь затворила я наглухо…
Как с тобою мне страшно и любо!

Здесь терпение и вера святых!

Прошу, не уходи!
Ты озаряешь мир,
А без тебя вокруг пустыня.

Ты жила и жизнь любила.
Тебе и жить бы и цвести.
Но смерть коварная сразила.
Никто не смог тебя спасти

Ты говоришь, а ветер стонет в деревьях,
И шар земной из-под ног уплывает.
Наверное, пройдёт какое-то время
Прежде, чем я всё осознаю.

Я — хрупкая елочная игрушка,
зеркальный шар с твоим отраженьем.
Я — то, что разбито… я — то, что не склеишь назад.

Смерть не в силах
Людей разлучить навек!
И захлопнуть за ними дверку…
Разве может уйти человек,
Если он остается в сердце!?

Зажигая свечу
У меня в изголовье,
Ты будешь сниться
Мне после смерти.

Вот он — ряд гробовых ступеней.
И меж нас — никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.

Я не могу тебя спасти,
Огонь вернёт тебе покой.

Схоронив, мы камень обтесали,
Утвердили прямо на гробу
И на камне четко написали
Жизнь и смерть, и всю твою судьбу.

Пуст это печальный, безмолвный гранит
Твой образ навеки для нас сохранит

Едва блеснула в ней/(нем) небесная душа,
И к Солнцу всех миров поспешно возвратилась.

Эта жизнь стоила того, чтобы ее прожить!

Плачьте о душе…

Неизлечима боль разлуки —
Разлуки той, что навсегда.

Любимая, оплаканная и никогда не забываемая,
Далекая глазам, а сердцу всегда близкая.

Когда уходит близкий человек,
В душе остается пустота,
Которую ничем не залечить.

Тебя ведь не ужасает та вечность, что была до рождения? То же и после смерти!

Ты для меня была звездой,
Я сам, как тень, шёл за тобой,
Я сам себе, надеясь, лгу, —
Хочу забыть, но не могу!

Известна мудрость твоя и доброе расположение твоего сердца! (VIII.29).

Бог создал звезды, голубую даль,
Но превзошел себя, создав печаль о близких.

По ком звонит колокол?
Не спеши — ты всё узнаешь потом!

Мы проходим, но жизнь вечна!

Смерть не дала мне, погребя во мгле
Ту красоту, что здесь была моею,
Вернуть ее всем тем, кто скуден ею,
Чтоб прежним мне воскреснуть на земле.

Отчаянье? — Нет!
Пониманье и смиренье…

Я поднимаю глаза, я смотрю на верх.
Моя песня — раненый стерх.
Я поднимаю глаза…

Гаснет в небе солнца слабый луч,
К двери в мир иной нашёлся ключ –
Выходить ей было рано, но…

Стынет лед на губах,
Смотрит сквозь меня Судьба,
И вперед дороги нет,
Нет назад пути.

Да воздастся вам сторицей за ваши помыслы и дела благие!

Я её отыщу, несмотря ни на что.
Может, я буду стар, но ещё время есть —
Знаю я, ты ждёшь меня всегда!

Вот и моя лебединая песня спета…

Я не могу поверить в то, что время лечит,
Что боль и грусть проходят вместе с ним.

Хранит Господь всех любящих Его! (CXLIV.20).

Бог заступник мой, Бог мой, милующий меня! (LVIII.18).

Смерть всех нас примиряет!

Взять бы сердце в руки и до боли сжать,
Нет сильнее горя, чем родных терять.

Кто посетил сей мир, тому печаль понятна;
Вернуться должен он в небытие обратно.