Эпитафии родителям, надписи на памятник родителям

Забыть нельзя, вернуть невозможно

Вы в этом времени, я — далее.
Я растворился(лась) в мироздании.

Жизнь была прекрасна!

Отдай мне снова жизнь, вернись!

Живите полной жизнью, дети мои! Жизнь до смерти гораздо интересней.

И они ищут друг друга в потёмках
Долго блуждая, и не находят.
Ждут, трепеща, прекрасное завтра,
И вспоминают вчера и сегодня.

Блаженны все, уповающие на Бога!

Праведные дела не забываются!

Узора былого не перечеркнуть!

Услышь молитву умерших и сынов их, согрешивших пред Тобою, и не вспоминай неправд отцов наших!

Мы уходим друг за другом,
Не сказав последних слов,
Открываем дверь без стука
В храм летящих облаков.

Смерть ужасна.
Но память ей неподвластна.
Помним, любим, скорбим.

Льется грусть с небес
дождем метеоритным.

Так оставьте ненужные споры.
Он себе уже всё доказал.
Он ушел от реальности в горы
И на этих бескрайних просторах
Научился летать между скал.

Стали вдруг одним цветком
Две души — Иван да Марья.

Высоко в небесах,
Где нет боли, и нет слова «страх»,
Там сбываются сны, и находится мир наших грёз.

Милость Твоя и истина Твоя, Господи, да охраняют меня непрестанно! (XXXIX.12).

Да прольется на тебя вечный свет благодати, ибо и при жизни ты освещал/(а) путь всем нам!

Суета отдаляет нас друг от друга,
Оплетая все мысли паутиною липкой.
Оттого порой бывает трудно
Различать меж малым и великим.

Незыблем сей порядок.
Извечен ход времен.
Да будет тих и сладок
Твой безмятежный сон!

Прохожий! здесь лежит философ-человек,
Он проспал целый век,
Чтоб доказать, как прав был Соломон,
Сказав: «Всё суета! всё сон!».

Как рано ты ушел, родной,
Оставив нам печаль и боль.

Человек стремится в простоту
Через высоту.
Главные его учителя —
Небо и Земля.

Тебя потрясает смерть, но ведь именно жизнь достойна удивления.

Разлука не будет вечной

Соблюдал/(а) душу свою и помнил/(а) Бога всею душою своею

Отныне глаз сиянье растворилось в небесах
И ты меж нами лишь незрим.
Никто тебя не сможет заменить,
Ты был и навсегда останешься любим…

Как капли росы на розах,
На щеках наших слезы.
Спи спокойно, милый (милая).
Все тебя мы помним, любим и скорбим.

Пойдем в дом Господень! (CXXI.1).

Но встанет солнце,
И боль уйдёт,
Грусть растворится, Как летом лёд.
Все тени исчезнут враз,
Прошу, останьтесь, хоть на час.

В последний час рассудок и душа
Друг другу улыбнулись…

Смотри, мы так стремительно падаем вверх,
Как будто притяжения нет,
И нет ни законов, ни правил.

Теперь/уже/отныне вне времени

Вспомни обо мне, Боже, и не оставь любящих Тебя!

Как ваше вечное молчанье
Нам безошибочно понять?

Вечная ночь, там, где был свет…

Угас за поворотом хрустальный луч…

Слова и слезы бессильны передать,
Всю глубину нашего горя.

Из вереницы траурных дат
Этот день,
Только этот день,
Плачет…

Надеюсь, это место для меня!

И словно дети, согретые ласковым солнцем
Мы медленно движемся сквозь облака безмятежности
Плавно парим, очарованные невесомостью
И падаем, падаем вниз, опьяненные нежностью

Презирай стакан порожний
И обрящешь благодать.
Жить приятно, жить несложно,
Если смысла не искать!
Вожделеет разум рьяный
Мысль системою сковать,
А ты лежишь на солнце пьяный,
И на все тебе плевать!

Вот он — ряд гробовых ступеней.
И меж нас — никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.

Нет никакого “завтра”, есть только вечное “сейчас”.

Спокойно ложусь я, и сплю: ибо Ты, Господи, один даешь мне жить в безопасности! (IV.9).

Мы налету срывали вечность

Я люблю тебя, жизнь!

Прожив жизнь достойно, покойся с миром!

Жизнь прошла в одиноко, в разлуке,
И прожить её снова нельзя!

Для Бога все живые!