Эпитафии девушке, надписи на памятник девушке

Не рыть по кривде, не гнуть в обход,
Не передергивать кон.
Гореть душою за свой народ,
Родное славить в поклон.
Быть выше стада, но ниже тех,
Кому слуга господин,
И помнить — небо одно на всех,
А с небом ты не один.

Не умру, но буду жить! (CXVII.17).

Ты ещё девочкой была,
Такой наивной и забавной,
Такой загадочной и странной…
Ты в розовых мечтах жила.

Я — хрупкая елочная игрушка,
зеркальный шар с твоим отраженьем.
Я — то, что разбито… я — то, что не склеишь назад.

И всем-то нам врозь идти:
Этим — на люди, тем — в безлюдье.
Но будет нам по пути,
Когда умирать будем.

Это больше, чем я, это больше, чем ты,
Это теплое солнце и ночью, и днем!
Это наша любовь, это наши мечты,
И поэтому мы никогда не умрем!

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.

Смерть —
Это самое жестокое
слово.
Это – то, что никто
не хочет принять…

Я брошу вызов небесам
За то, что пролилась слеза
Твоя…

Как больно сердце ноет,
Болит душа, осознавая то,
Что больше нет тебя…

Отчаянье? — Нет!
Пониманье и смиренье…

Не жизни жаль, а жаль того огня,
Что, просияв над целым мирозданьем,
Исчезнет в ночи, плача и скорбя…

Песнь соловьиная, песня победная
Меня не обвеет небесной тоской.
Я «мертвая роза», бесстрастная, бледная,
И мил мне, и дорог мне гордый покой.

Всю жизнь в труде живём,
Чтоб заслужить могилу

Вечные сумерки здесь,
Нет здесь зверей и цветов.
Там ветра нет, там странный замок стоит
На краю времени!

Молитвы твои и милостыни твои пришли на памятъ пред Богом!

Звезда взошла, сверкнула и погасла.
Не гаснет лишь один любимый свет,
Где память есть — там слов не надо…

Я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего! (III.18).

Это так сладко,
Это так жестоко —
Ощутить вечность
В момент падения
И растаять снежинкой
В Его теплых ладонях.

Помяни меня, Боже мой, и не изглядь усердных дел моих

Счастливый человек, для жизни ты живешь!

Смерть лечит людей
От тщеты бренных дней

Была ты звездочкой ясной.
Каким стал тусклым мир,
Когда звезда погасла…

Вот прощанье замирает на губах —
Воля к жизни гонит
Смерти страх!

Скорбим и помним мы любя

Воскресить тебя нет сил, тем более забыть.

Покой везде царит!

Меж нами стена из холодного оцепенения
И нет больше слов достаточно важных,
И нет больше жестов достаточно резких,
Ни грубость, ни нежность уже не имеют значения.

Я буду молчать
и смотреть на горизонт,
в ту точку, где земля сходится с небом.
Все меняется,
все течет, но одно
навсегда остается неизменным…

Жизнь пронесется, как одно мгновенье.
Ее цени, в ней черпай наслаждение.
Как проведешь ее, так и пройдет.
Не забывай: она твое творение!

Что было ангельским, то к ангелам ушло:
Началом стало то, что ты назвал началом.

Она воздавала добром, а не злом во все дни жизни своей! (XXXI.12).

Умереть — значит присоединиться к большинству.

Нить в прошлое порву
И дальше будь, что будет…

Солнце, снега, дожди и вёсны
По нити времени скользят.
Пожить бы еще под небом звездным,
Но пора. Видно, больше нельзя…

Господь-твердыня моя, и крепость моя и избавитель мой!

Вот тот мир, где жили мы с тобою,
Ангел мой, ты видишь ли меня?

Стынет лед на губах,
Смотрит сквозь меня Судьба,
И вперед дороги нет,
Нет назад пути.

Любимая, оплаканная и никогда не забываемая,
Далекая глазам, а сердцу всегда близкая.

Странствуя между мирами,
Я храню в себе память
О каждом твоём воплощении.
И в назначенный час
Я узнаю тебя
По первому прикосновению.

Твержу с упреком и тоскою:
«Зачем я не ценил тогда?»
Забудусь, ты передо мною
Стоишь — жива и молода

Весь этот мир в тебя вонзился
Летящей огненной стрелой.

Ты у могилы альтруиста

Мир вашему дому!
Пойду к другому…

Свет твоей душе, память твоему имени.

Уж не жду от жизни ничего я
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя.
Я хочу забыться и уснуть.

Зажигая свечу
У меня в изголовье,
Ты будешь сниться
Мне после смерти.

В утешенье лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит…

Пусть повезет другому!

Великий бессеребренник
и истый человеколюбец