Знаменитые эпитафии, знаменитые надписи на памятник

Светлая (Вечная) память о тебе,
Навсегда останется в наших сердцах

Великий бессеребренник
и истый человеколюбец

Отмеченный плахой лесами схоронен,
Забытый отвагой воспитан войной.
Разбуженный солнцем устанет в погоне
Да сном утомится искавший покой.

Что толку жить!.. Без приключений
И с приключеньями — тоска…

А ведь каждый из нас мог нормальным бы быть человеком.
Хорошо, что не вышло так,
И что мы такие как есть.

Ты меня прости,
Всё-таки я не святой.
Лучше отпусти
И не кричи во след «Стой!»

Мы налету срывали вечность

Гвардия ночи несёт караул до утра.
Опредёленность нужна лишь тому, кто хочет скорей.
Здесь же никогда не поздно и никогда не пора.

Летите к фиалкам, где влага росистая
Сверкает призывно алмазами слез.
Я «мертвая роза», я лилия чистая,
Я нежусь в сияньи серебряных грез.

Жажда жить сушит сердца до дна…

Когда ста лет в двучасье ты лишился,
То вечности тебя бы люстр лишил;
— О нет, затем что за день век прожил,
Кто за день жизнь познал и в склеп спустился!

Нежней и бесповоротней
Никто не глядел нам вслед…
Целую вас через сотни
Разъединяющих лет

Вот бедная чья-то могила
Цветами, травой зарастает;
Под розами даже не видно,
Чье имя плита возглашает…
О, бедный! И в сердце у милой
О жизни мечты золотые
Не так же ль, как розы, закрыли
Когда-то черты дорогие?

В объятиях земли покойся, милый прах!
Небесная душа, ликуй на небесах!

Я была еще вчера полезна
Ближнему — теперь уж не могу!
Смерть одна желанна и любезна —
Пулю я недаром берегу…

Я плыл в чёрной пустоте,
Я обретал покой,
Свет в конце тоннеля, как магнит,
Тянул к себе дух мой.

Вернусь…
В ваших мыслях и вашей памяти.

В рядах стояли безмолвной толпой,
Когда хоронили мы друга…

Но даже в час смерти не стану другим
И никто не поставит мне крест.
Я буду свободным, но трижды чужим
Для пустых и холодных небес.

Это я на пути в мир иной.
Все за одно, и нет места живым,
Но иду я на свет, как живой!

Воздал мне Господь по правде моей, по чистоте моей пред очами Его! (2 кн. XXII.25).

Чистый дух, заключенный в нечистый сосуд,
После смерти на небо тебя вознесут!
Там — ты дома, а здесь — ты в неволе у тела,
Ты стыдишься того, что находишься тут.

Теперь ты бредёшь дощатым полом запертых дверей.
Ты помнишь голоса своих бывших друзей.

Живите полной жизнью, дети мои! Жизнь до смерти гораздо интересней.

Человеку с доброй душой и чистым сердцем

В недра планеты уводят меня
Призраки каменных древних гробниц,
Тусклой тяжёлой бронёю звенят.
Я новый пленник подземных темниц.

Осталось недорешено все то, что он недорешил

Я буду молчать
и смотреть на горизонт,
в ту точку, где земля сходится с небом.
Все меняется,
все течет, но одно
навсегда остается неизменным…

А если там и вправду бог?

Где-то есть огонь, который нас согреет,
И милосердный свет всевидящих звёзд,
И где-то есть любовь, что однажды сумеет
Осушить до дна это озеро слёз.

Во свете Твоем, Господи, мы видим свет! (XXXV.10).

Армия жизни помнит о том, что на земле никогда
Не прекращалась война.

Таков твой дух!
Одно из двух:
Или умереть — Землю новую узреть,
Или медленно истлеть!

Ты для меня была звездой…
Но встанет солнце…

Над моей головой полыхает закат,
Под ногами тлеет земля.
Я вырос на пепелище.
Я ли в том виноват?

Здесь приятнее мечтать.
здесь как-то легче…
Ведь расстоянье до луны —
не бесконечно…

Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною.

Тогда, поняв, что жизнь минутна,
Что безуспешна их борьба,
Рыдая горестно и смутно,
Они идут в свои гроба.

Умру и я, и над могилою
Гори, сияй, моя звезда!;;

И всем-то нам врозь идти:
Этим — на люди, тем — в безлюдье.
Но будет нам по пути,
Когда умирать будем.

И Сон и Смерть равно смежают очи,
Кладут предел волнениям души,
На смену дня приводят сумрак ночи,
Дают страстям заснуть в немой тиши.

Наконец счастлив

В ледяных цепях ты стал вечным пленником,
А душа блуждает где-то здесь…

Выпросить бы у смерти
Годик, другой.
Только нет, не успеть мне
Надышаться тобой.

Кто осудит эту душу?
Смех друзей тянет вновь на дно.

Я падаю в давящий мрак глухими ночами,
В мир жестокий, где всё не так, в глубь разочарований.
И рождаю ловушки ума, как будто не знаю,
Что придумала бездну сама и вела себя к краю.

И если вы скончались в вере,
Как христианин, то гранит
На сорок лет, по крайней мере,
Названье ваше сохранит.

Глуше напев похорон.
Пули и плачут, и косят.
Новые тучи кровавых знамен —
Там, в отдаленье — проносят.

Вольному — воля,
Спасённому — боль.
Вот он я, смотри Господи!

Я подавлю глухую злобу,
Тоску забвению предам.
Святому маленькому гробу
Молиться буду по ночам.