Эпитафии детям, надписи на памятник детям

Я с тобою, говорит Господь, чтобы избавлять тебя! (I.19)

Мы даже в смерти ищем смысла,
Хотя его и в жизни нет!

И этот час настал, пробил… Молитесь богу!

Вернусь…
В ваших мыслях и вашей памяти.

Ты, летящий вдаль беспечный ангел…

Зачем не к ликам, старостью измятым,
Пришла ты, Смерть, а сорвала мой цвет?
— Затем, что в небесах приюта нет
Запятнанному тленьем и развратом.

Жизнь прожить — не поле перейти!

Если сможешь, прости!

Словно ветром задуло костер…

Претерпевший до конца спасется. (10,22)

Светлая (Вечная) память о тебе,
Навсегда останется в наших сердцах

До боли краток оказался век,
Но в памяти всегда ты будешь с нами.
Любимый, дорогой наш человек…
Всю нашу боль не высказать словами.

Смерть открывает ворота в Вечность

Будь ты трижды гений,
Нам нельзя помочь…

Как ваше вечное молчанье
Нам безошибочно понять?

Надеется душа моя; на слово Его уповаю! (CXXIX.5).

Праведники живут во веки; награда их в Господи и попечение о них у Вышнего!

Свет твоей душе, память твоему имени.

Ты жив, а значит твоя миссия на Земле не закончена.

Сохраните и приумножьте!

Я умер от помощи слишком многих врачей

Ныне отпущаемые раба твоего/(рабы твоей) Владыко по глаголу твоему с миром.

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,
Прости, Господь, злой помысел и грех!
Он был больной, измученный, нездешний,
Он ангелов любил и детский смех.
Не смял звезды сирени белоснежной,
Хоть и желал Владыку побороть…
Во всех грехах он был — ребенок нежный,
И потому — прости ему, Господь!

Я вежливо тихо уйду.

Комета яркая над сутолокой/(суматохой) жизни.

Я буду ходить в дом Господень! (XXXVIII.22).

Вы, ослепленные мирской тщетой,
Отдавшие ей разум, плоть и душу,
Всем встреча уготована со мной!

Жизнь стоит того, чтобы быть прожитой.

Раскаяние всегда запаздывает…

Любить и помнить будем вечно

Где-то есть огонь, который нас согреет,
И милосердный свет всевидящих звёзд,
И где-то есть любовь, что однажды сумеет
Осушить до дна это озеро слёз.

Живи, молись — делами и словами,
И смерть встречай как лучшей жизни весть.

Теплом и светом согревала. Но… Свеча сгорела.

Одной звездой стало меньше на земле,
Одной звездой стало больше на небе.

Вечную/черную/скорбную/фатальную разлуку
Я несу с тобой наравне…

Он, умирая, сомневался,
Что за чертою станет с ним.
Но Бог всегда с ним оставался
Бог верен избранным своим.

Не слышно голоса родного, не видно добрых, милых глаз
Зачем судьба была жестока? Как рано ты ушел(ла) от нас.

Но для тех бессильно времени крушенье,
Чье воспоминанье
Погрузит в раздумье и из сердца слезы
Сладкие исторгнет.

Память о твоей доброте не умрет среди нас.

К чему сейчас слова?

По светлой душе здесь Вселенная плачет
Скорбным погостным дождем

Твой голос уж не зазвучит
И песней дивной не зальётся,
От радости не засмеётся,
Рассерженно не закричит.

Сомкнулись волны над тобой,
Тебя пучина поглотила,
И навсегда вода сокрыла
От нас печальный облик твой.
Твой голос уж не зазвучит
И песней дивной не зальётся,
От радости не засмеётся,
Рассерженно не закричит.
Ты ещё девочкой была,
Такой наивной и забавной,
Такой загадочной и странной…
Ты в розовых мечтах жила.
Но что врагу твои мечтанья?
Не дрогнула его рука.
…Была расправа коротка,
Но нелегки твои страданья.
Нет боли, страха и смятенья
На милом личике твоём —
Улыбка робкая на нём
И кроткое недоуменье. Как непривычно ты молчишь…
Дыханье смерти не коснулось
Тебя — и ты не ужаснулась,
Ты словно прилегла и спишь.Спи, ……………!
Пусть сон сладкий твой
Вовек никто не потревожит;
Нарушить уж ничто не сможет
Забвенья вечного покой.
И может быть, в счастливых грёзах
Свою любовь увидишь ты,
Свои наивные мечты
И те, что ты растила, розы…_ _ _

Схоронив, мы камень обтесали,
Утвердили прямо на гробу
И на камне четко написали
Жизнь и смерть, и всю твою судьбу.

Не рыдай, что будущего нет.
Это — тоже в перечне примет
Места, именуемого Раем.

И смерть и жизнь — родные бездны;
Они подобны и равны,
Друг другу чужды и любезны,
Одна в другой отражены.

По ком звонит колокол?
Не спеши — ты всё узнаешь потом!

Жизнь была прекрасна!

Никогда ни о чем не жалейте!

Победа души над телом