Эпитафии женщине, надписи на памятник женщине

Попробуем дышать
В один и тот же миг
И быть продолжением
И отражением друг для друга
Над бездной разлук.

Вне времени…

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой своей милости, возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому!

Я вспоминаю тебя, и мир изменяется.

Голоса грозы все громче, все трудней дышать
На свободу просится душа!

Тихо, без плача, зарыли
И удалились все прочь,
Только луна на могилу
Грустно смотрела всю ночь.

Чужие и свои!
Я обращаюсь с требованьем веры
И просьбой о любви…

Нет нужды верить в рай и ад, чтобы творить добро в земной жизни!

Вам благодарны без конца, о Вас не забываем,
И души Ваши и сердца живыми вспоминаем.

Какая странная дорога,
Смешная роль непрошеных гостей.
Сегодня мне легко разбрасывать слова.
Сегодня я пою не вам.

Увидав черепки — не топчи черепка.
Берегись! Это бывших людей черепа.
Чаши лепят из них — а потом разбивают.
Помни, смертный: придет и твоя череда!

Здесь упокоилась/покоится добродетель

Нам не вернуть тебя слезами,
Печалью не измерить грусть!

Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому! (LXXXIII.3).

Что ты вспомнишь перед тем,
Как покинешь этот мир совсем?..

Я здесь, как сердца стук и как полет мгновений,
Я — страх пред вечностью; но этот страх пройдет,
И ледяной огонь моих прикосновений
Лишь ложные черты и выжжет, и сотрет…

Мы знаем: Смерть не слышит нас,
Не видит наших потрясений.
Но разве это в грустный час
Удержит нас от слез и пеней?
Ты говоришь: забудь! Но сам
Ты бледен, ты готов к слезам.

Умереть — значит присоединиться к большинству.

Молитвы твои и милостыни твои пришли на памятъ пред Богом!

Вестник утраты —
Пульс тишины
Станет бессонницей душ
В час полной луны.

По старой памяти склоняюсь под тобой,
Но, ах! уже мечты бывалой нет со мной.

Время придёт и мы снова откроем
Книгу на самой последней странице.
И эпилог станет новым прологом,
И мы уйдём, чтобы вновь повториться.

И нашептывает мне,
И шушукает мне в ухо,
И хихикает старуха:
«Помереть — не померла,
Только время провела!»

Известна мудрость твоя и доброе расположение твоего сердца! (VIII.29).

Умолк твой голос навсегда,
И сердце жаркое остыло,
Лампаду честного труда
Дыханье смерти погасило.

Но для тех бессильно времени крушенье,
Чье воспоминанье
Погрузит в раздумье и из сердца слезы
Сладкие исторгнет.

Пребывай же в блаженном сне.

Где память есть, там слов не надо.

Из вереницы траурных дат
этот день,
только этот день,
Плачет…

Я знаю точно — это всего лишь страшный сон!
О, ангел мой, ты мне проснуться помоги!

Тот/та/те, чьи поступки и дела происходили от души и сердца!

Станут похожи печальные повести
Разных времён.

Не смерти бойся, а так и не начать жить!

Ангел Божий сопутствовал ему/(ей)

Блаженный, вечный дух унес твое мученье!
Блажен утративший создание любви!

От земли имя принять
и оставить дом.

Холодно… пусто… выбор был жуткий…
Не видно итога пути. (скончанья, края пути)
Как же решился, ты — добрый и чуткий,
Так беспощадно уйти!

Мне трепещущие крылья
Закрывают бледный лик.

Плоды его/(ее) трудов одолевают смерь!

Ты живешь там,
ничего обо мне не зная.

В твоем распоряжении весь мир!

Учишься у тех, кого потерял

По светлой душе здесь Вселенная плачет
Скорбным погостным дождем

Жизнь прожить — не поле перейти!

На Бога уповаю, — не боюсь! (LV.12).

Оставив мне лишь кубок яда,
Ушла ты рано в мир другой,
И нет возврата, — и не надо,
Когда лишь там, в гробу, покой.

Нет боли, страха и смятенья
На милом личике твоём —
Улыбка робкая на нём
И кроткое недоуменье. Как непривычно ты молчишь…
Дыханье смерти не коснулось
Тебя — и ты не ужаснулась,
Ты словно прилегла и спишь.Спи, ……………!

Душа моя к Тебе, Боже, как жаждущая земля! (CXLII.6).

Уходит человек из мира,
Как гость с приятельского пира.
Он утомился кутерьмой.
Бокал свой допил, кончен ужин.
Устал. Довольно. Отдых нужен.
Пора отправиться домой…

Если сможешь, прости!