Случайные эпитафии - Страница 15

Что родится — то умрет…

Последний звук струны моей,
Как вестник смерти, пронесется
И, может быть, в сердцах людей
На тайный вздох их отзовется;
И мир испуганный вздрогнет,
И в тихий час залогом славы,
В немой тоске, на гроб кровавый
Слезу печали принесет.

К тебе, о царь, владыка, дух забвенья,
Из бездны зол несется возглас мой:
Приди. Я жду. Я жажду примиренья!

Над свежей юноши могилой
Теперь березы лишь шумят
Да утром пасмурным звучат
Напевы иволги унылой…

Пусть земля ему будет пухом
Не возьмет его мерзкая ржа,
Знайте, в этом отличном парне
Было доброе сердце, стальная душа.
После земной юдоли каждого из нас ждет другая жизнь.

На перекрёстке солнечных дорог
Я видел утро и день.
Мои слова упали, как в песок — тень.
И мне казалось, будто я давно там,
Там, где прохлада и смех.

Он в небе широком и вольном.
И если случится беда,
И станет вдруг нестерпимо больно —
Он никогда не предаст.

Ты не вернешься, не оглянешься,
Не станешь мудрым/ой и седым/ой,
Ты в нашей памяти останешься
Всегда живым/ой и молодым/ой

Мечтать о счастье так смешно,
Когда все в жизни решено.

Изыдут сотворшии благая в воскрешение живота!

Останется всё, как было.

Жив Господь, избавлявший душу мою от всякой беды! (3 кн. I.29)

Плакал над гробом его/(ее) весь народ!

Что завтра будет — неизвестно,
Хотя нетрудно предсказать,
О, нам нечего терять.

Ангел смерти,
Божественно мягок и прекрасен!
По направлению к небесам
Несешь ты наши души.
Путь был далек…
Укрой нас своими крыльями
И дай нам покойно отдохнуть!

Жизнь стоит того, чтобы быть прожитой.

Моя душа звенит дождю в унисон,
Пенит землю грозой.
Я вышел в мир один, сжигая мосты,
Я шел своей колеей.

Не брат предо мною — могила сырая,
Сокрывшая тленный остаток того,
С кем весело мчалася жизнь молодая,
Кто был мне на свете дороже всего.

Ведь нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам смерть страшна!

Успокойся, дочь, Господь неба и земли даст тебе радость вместо печали твоей.

Чужие и свои!
Я обращаюсь с требованьем веры
И просьбой о любви…

Разные шаги, выбор места не важен,
Крест не по себе, без узды удила,
Кузова без душ, или души без башен,
Вот такой расклад, такие дела.

Пленник пристрастий —
Вечный закат
Вновь ковыляет к заре
Впотьмах наугад.

Из вереницы траурных дат
этот день,
только этот день,
Плачет…

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,
Прости, Господь, злой помысел и грех!
Он был больной, измученный, нездешний,
Он ангелов любил и детский смех.
Не смял звезды сирени белоснежной,
Хоть и желал Владыку побороть…
Во всех грехах он был — ребенок нежный,
И потому — прости ему, Господь!

Доброту и любовь ты оставил живым,
Сколько б лет не прошло: Любим, помним, скорбим…

Хоть над подушкою икона,
Но страшно! — «Ах, вернись домой!»

Рождение – не начало, смерть – не конец!

Вольному — воля,
Спасённому — боль.
Вот он я, смотри Господи!

Ты смиренна и послушна,
Все страхи смерти победив,
Навстречу ей шла благодушно,
Как на отеческий призыв.

Возвратятся избавленные Господом! (XXXV.10)

Стою, наклонясь, над твоею могилой, горючей слезой поливая цветы.
Не хочется верить, родной наш, любимый, что в этой могиле находишься ты

Устал я. Смерть близка. К порогу
Ползет и крадется, как зверь,
И растворяет понемногу
Мою незамкнутую дверь.

Там, где мой дом – свет потух

А ты пылал и согревал собою
Чужие жизни, впавшие во тьму…
Пишу об этом с запоздалой болью,
Сложив цветы к портрету твоему.

Я просто часть мира, которого нет,
Мой последний куплет давно уже спет…

Раскаяние всегда запаздывает…

Жизнь — это очень короткое время между двумя вечностями.

Смотри, начался отсчет.
Может быть нам снова повезет
В океане звезд и других планет.

И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и любовь.

Ни ветра, ни сна. Кто вспомнит меня?
Как бы я хотел плыть в лодке морем на закат,
Вольным быть, как зверь свободный и растить свой сад,
Жить бы лет до ста и любить, как все любят на земле.

Не объяснить почему наважденья и слёзы,
Именно ты почему болен именно мною.
Не существует ответов на эти вопросы,
Не специально я стала твоей паранойей.

Я умер от помощи слишком многих людей.

Страшна могила мне; и ближние, друзья,
Мое грядущее, и молодость моя,
И обещания в груди сокрытой музы —
Все обольстительно скрепляет жизни узы,
И далеко ищу, как жребий мой ни строг,
Я жить и бедствовать услужливый предлог.

Но уж тело недвижимо,
Бездыханна грудь…
В трубке жертвенного дыма
Ей уж не раздуть.

В воздухе тает
Ворох надежд и ты сам.

Прости, что мы свою любовь отдать тебе при жизни не решились,
Ты нам простил, от нас ушел, мы должниками вечными остались.

Прости! Разверстая могила
Тебя отдаст родной земле;
Скажи: что смерть изобразила
На этом вдумчивом челе?

Не нужны надписи для камня моего,
Скажите просто здесь: он был и нет его!

Такой любви
И ненависти люди не выносят,
Какую я в себе ношу.