Эпитафии ребенку, надписи на памятник ребенку

Завтра может быть поздно
Жить!

И всем-то нам врозь идти:
Этим — на люди, тем — в безлюдье.
Но будет нам по пути,
Когда умирать будем.

Смерть — лишь запятая в тексте Жизни!

Плачьте о душе…

Солнце чертит круг и снова за спиною как часовой,
Чуть короче жизнь и чуть длиннее тень.

Была ты звездочкой ясной.
Каким стал тусклым мир,
Когда звезда погасла…

Покайтесь, ибо приблизилось царствие небесное. (3,2)

На жизненном пути нездешних наслаждений
Искать, и требовать, и помнить смертный час,
Для неба на земле, средь горя и мучений,
Прожить всегда в добре, для ближнего трудясь.

Я вне игры!

Эй, кто видел огонь — поднимите глаза!
Кто умеет молчать — пророните хоть слово!
В этом мире покой, словно с неба гроза,
Этот мир породила скупая слеза —
Никогда и нигде не найдёте его вы!

Итог жизни определяет не возраст, а добрые дела и светлая память!

Как хочется кричать от боли,
Что нет тебя на свете боле!

Жизнь земная скоротечна, но впереди – небесный рай,
Тебя мы будем помнить вечно, так поскорее воскресай

То ли ты делаешь?

В руки твои господни передаю дух мой!

Крепитесь, мужайтесь, добрые люди!
Ведь жизнь земная — это борьба!
Над вами то небо, что молят о чуде,
Под вами немые, глухие гроба.

Я знаю: есть конец у всех дорог
Я знаю: есть конец у всех мелодий
Струится между пальцами песок
Я чувствую, как всё уходит…

Изыдут сотворшии благая в воскрешение живота!

И в мир неизведанный, новый
Осторожно сделаешь шаг,
Закрывая глаза от страха,
Трепеща и не зная, как.

В РУЦИ ТВОИ ГОСПОДИ
ПРЕДАЮ ДУХ МОЙ.

Я близок к небу — смерти время!
Нетруден будет переход;
Душа, покинув жизни бремя,
Без страха в небо перейдет…

Откуда я — там смерти нет.

Вот и моя лебединая песня спета…

Все, что было — свет мой,
Чистый и святой.

Последний подарок дорогим детям
(имена, фамилия).
Спите, милые дети, крепким сном.
Вечная память.

Пока не видели, была, а видим, уж погасла.
Не в силах воскресить тебя, уж все напрасно.
Как и что сказать могу я? Где, скорбя найду слова я?
Чтобы выплакаться вволю. Боль и горечь велики.

С мечтою страстной мне отрадно умирать,
В излюбленных местах мне сладко почивать;
Уснуть навеки там, где все мечты кипели,
На вечный отдых лечь у детской колыбели.

Медленно плетёт судьбу веретено…

Что можно выразить словами,
Коль сердце онемело?

Надеюсь, это место для меня!

Он очень крепко спал,
А ветер песни напевал ему
И кудри ласково трепал.

Здесь терпение и вера святых!

Тьма дорог туда низводит
Ни одной оттуда нет;
И отшедший не приходит
Никогда опять на свет.

Есть нечто, что со мною не умрет,
А эхом в поколеньях оживет

Мало плачь над умершим, ибо он упокоился!

Я так хочу быть тут,
Но не могу здесь.

Мы просим у Бога легкой жизни, а надо бы легкой смерти!

Из царства мертвых ясно видно слепоту живых.

О, сколько душ, тебя любивших,
О, сколько родственных сердец —
Сердец, твоею жизнью живших,
Твой ранний поразит конец!

Едва блеснула в ней/(нем) небесная душа,
И к Солнцу всех миров поспешно возвратилась.

И вдумчивым и чутким сердцем девы
Безумных снов волненья ты поймешь
И от чего в дрожащие напевы
Я уходил — и ты за мной уйдешь.

Кончилась жизнь земная, все силы угасли в тебе.
Прощай же, родная, любимая, вечная память тебе.

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили, дивные, в печали.
Ты превращен в моё воспоминанье.

Хоть мой огонь угас, но все же
Жалейте не меня. Вы пожалейте тех,
Кто греться мог у моего огня!

Полуразрушенный, полужилец могилы,
О таинствах любви зачем ты нам поешь?
Зачем, куда тебя домчать не могут силы,
Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?

Все, что будет, я забуду.
Это — сон чужой.

Тебя не смог я удержать,
Нет смысла гнаться за тобой,
Спешу к тебе — хочу обнять,
Но обнимаю призрак твой.

Знаю, это может быть
только раз в столетье, —
ты случайно глянешь вниз
и меня заметишь…

Когда ста лет в двучасье ты лишился,
То вечности тебя бы люстр лишил;
— О нет, затем что за день век прожил,
Кто за день жизнь познал и в склеп спустился!

Смерть моей душе все ближе и яснее,
Как вечная лазурь.