Эпитафия № 1750

— «Не тяжки ль вздохи усталой груди?
В могиле тесной всегда ль темно?»
— «Ах, я не знаю. Оставьте, люди!
Оставьте, люди! Мне все равно!»

Здесь, на родной стороне
Нам помирать.

Вот также мы и отцветем,
И отшумим, как гости сада…

Смотри, как ветви и тени деревьев
ложатся на травы,
Как кружит души над куполами
звон Благовеста,
Как поминают вином и хлебом,
как провожают
Лето…

Полуразрушенный, полужилец могилы,
О таинствах любви зачем ты нам поешь?
Зачем, куда тебя домчать не могут силы,
Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?

Я погружаюсь в тотальную тщетность
С угасшей верой на дно океана

В год . . . . . . . . .
Было у меня две дочери, —
Так что мучилась с мукой
И за всем вставала в очередь.

Что толку жить!.. Без приключений
И с приключеньями — тоска…

Так я отпускал на ристалище ветер,
А ветер свое слово держал.

Но если всё же в одну из ночей,
Кто-то из тех, кто в огне, поманит петлёй,
Пой!
Пой до рассвета, до бурных лучей,
Пой, пока утро не вытянет душу из дыр
Этих мёртвых очей.