Известные эпитафии, известные надписи на памятник

Склонил он сердце всех, как одного человека!

Ты живешь там,
ничего обо мне не зная.

Спешите делать/(творить) добро!

Радость и грусть,
Смех и печаль, —
Все в наших руках.

Это место покинуть мечтает любой,
Чтоб увидеть рассвет над собой!

Надо собрать Волю в кулак,
К свету лицом встав, сделать шаг.

Господи, со святыми упокой душу раба (рабы) твоего (твоей) (Имя).

Время как змей вьется вокруг себя,
В книге смертей будет глава моя.

Я счастлив, что я умер молодым.
Земные муки — хуже, чем могила.
Навеки смерть меня освободила
И сделалась бессмертием моим.

Немеет скорбь, сгорают слезы,
Когда, как жертва убрана.
Нежней и чище вешней розы, —
Сама безмолвствует она.

Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей: так я получил в удел месяцы суетные, и ночи грустные отчислены мне! (VII.2 и 3).

Ты всегда в памяти нашей.

Вот также мы и отцветем,
И отшумим, как гости сада…

Зачем не к ликам, старостью измятым,
Пришла ты, Смерть, а сорвала мой цвет?
— Затем, что в небесах приюта нет
Запятнанному тленьем и развратом.

Во свете Твоем, Господи, мы видим свет! (XXXV.10).

Смерть кажется и нежной и смягченной,
Сокрывшей от людей весь ужас свой,
И верю я, как мальчик, увлеченный
Игрою средь могил, что их покой
О тайне величавой нам не скажет,
Что лучшие из снов у ней на страже.

Полечу я , словно птица,
Чтобы сердце сжечь в огне!

Иду на свет, нет сил дышать,
Мне больше нечего терять!

Так и бродят по Руси
нераскаянные блики
Тех, что Духом не смогли
душу обуздать,
Что пасли самих себя,
в зеркалах узрев великих,
Да пытались ветку-жизнь
под себя ломать.

Начало жизни, это — утро Мая,
Ее конец — отравленный родник.
Предсмертным бурям вечности внимая,
Дух человека в ужасе поник.

Правдой дорожить,
Лжи не потакать,
Дальних не судить,
Ближним помогать,
С тишиной сойтись
На исходе дня,
Научи меня
Родина моя.

Мне – беспокойство и печаль
Тебе – покой и примиренье.

Тихо ушел я… Но шума наделал,
Горы проблем нерешенных оставил!
В Мир, раскаленный и так до предела,
Новых зачем-то поленьев добавил.

И немало лет,
Свой храня секрет,
Драматичный я
Предложил сюжет…

Мы рано тебя потеряли,
Разлука с тобой тяжела.
Но образ твой светлый и милый
Останется в нас навсегда.

Я падаю в давящий мрак глухими ночами,
В мир жестокий, где всё не так, в глубь разочарований.
И рождаю ловушки ума, как будто не знаю,
Что придумала бездну сама и вела себя к краю.

Спите ж вы, чья жизнь богатым садом
В зимний день, средь снега, расцвела…
Ту же песнь вам шлют колокола,
Ваши белые могилки — рядом.

Господь-твердыня моя, и крепость моя и избавитель мой!

Дух оставил плоть, но покоя нет…

Но так устроен мир земной
И тем вовек не увядаем:
Смеется кто-то за стеной,
Когда мы чуть ли не рыдаем.

Полусвет, полумрак —
Тайна перехода от росы до огня.
Сквозь туман тянется к небу земля,
Клином птиц в дорогу кличет меня.

Я был глазами слепому и ногами хромому! (XXIX.15).

Я молился на тебя,
Я смотрел в твои глаза,
Словно звёзды в небесах
Мне сияли они.

Как сквозь туман болезни многотрудной,
Она порой ловила призрак чудный,
Весь этот мир был так сочувствен ей…

Сей памятник сооружен,
Имевшему девиц и жен,
Талант от Бога и грехи,
Философу, кто вам стихи —
клад размышлений — написал,
Кто жить среди жлобов устал.

Но уж тело недвижимо,
Бездыханна грудь…
В трубке жертвенного дыма
Ей уж не раздуть.

«Прощай, прощай…»
Да я и так прощаю!
Все, что простить возможно, обещаю!

Две руки — ласкать-разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки — и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.

На скорбный хладный камень сей
Воззри всяк человек!
Вообрази в своем уме
Быстротекущий век.
Познай — когда-то и твоих
Настанет дней конец.
Спеши, успей себе сплести
Из добрых дел венец!;;

И я остаюсь на перекрёстке пока.
В моих неподвижных зрачках отражается вечность,
Окаменев, в бездну свой взгляд устремив.
И даже если взорвётся весь мир — я не замечу.

Плач и смех, святость и грех
Сходятся здесь —
На краю времени!

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…

Теперь мне дороги и милы
Те грустно прожитые дни, —
Как много нежности и силы
Душевной вызвали они!

Хоть мой огонь угас, но все же
Жалейте не меня. Вы пожалейте тех,
Кто греться мог у моего огня!

Ты меня прости,
Всё-таки я не святой.
Лучше отпусти
И не кричи во след «Стой!»

Думать о будущем нет причин.

В хороводе ночей
Стыло пламя очей.

Он призвал её в небо,
И она вознеслась,
С непреклонною верой
В их духовную связь.

Жизнь пронеслась и оборвалась,
Ведь смерть нельзя остановить.
Но память о тебе осталась
И будем мы ее хранить…

И даже тишина звенит в моих ушах,
И стрелки, почему-то, застыли в часах…