Эпитафия № 3401

В колыбели – младенец, покойник – в гробу.
Вот и все, что известно про нашу судьбу.

Небесная душа на небо возвратилась,
К источнику всего, в объятия отца.
Пороком здесь она еще не омрачилась;
Невинностью своей пленяла все сердца.

В безлунную, глухую ночь твой взор
Развеет мрак, разрушит тьмы узор.

Слова и слезы бессильны передать,
Всю глубину нашего горя.

Пока ты человек, будь человеком
И на земле земное совершай,
Но сохрани в душе огонь нетленный
Божественной мистической тоски…

Он крикнул: «Мама!», вновь и снова,
Потом пробрался, как в бреду,
К постельке, не сказав ни слова
О том, что мамочка в пруду.

Так хочется остановиться,
Сказать своим светлым порывам — «Хватит!»
Легко заблудиться
В мире хитрых стратегий и тактик.
Душа трепещет и плачет
От того, что творится в уме,
Но я твержу, что всё будет иначе.
Ах, кто бы твердил это мне!

Я погружаюсь в тотальную тщетность
С угасшей верой на дно океана

Господь за меня, не устрашусь! (CXVII.6).

Солнце, мне кажется, ты устало светить
Устало быть справедливым и мудрым
Я гляжу на твой негатив
И твержу монотонные сутры.