Эпитафии папе, надписи на памятник папе

Это я на пути в мир иной.
Все за одно, и нет места живым,
Но иду я на свет, как живой!

Пусть дали твои безбрежные
Укутаны будут в цветочную замять.
Пусть будут светлы твои сны безмятежные,
Как о тебе наша светлая память.

Побеждающий не потерпит вреда от второй смерти. (2,11)

Вера есть знание смысла человеческой жизни.

А на лице ни тени муки,
Как будто он дремал.
Сложил ослабленные руки,
С любовью крест прижал.

В жизни прошлое растет, а будущее тает. Смерть меняет этот порядок вещей.

Ближе к солнцу не стал (ИМЯ),
Но стал теплее сердцам.
Где бы он ни сложил песню,
Где бы ни проросло слово,
Стелет в небо из звёзд тропы
По горячим следам.

Жизнь альтруиста/(человеколюбца) смертью не заканчивается.

Расскажи мне на ночь сказку-судьбу,
Кто меня тянул в скрежет и страх,
Кто меня поднял да бросил во тьму,
А кто потом весь путь нес на руках.

Вечная память о вас пребудет с нами.
Царствие вам небесное.
Любящие и молящие бога о вас
Дети и внуки.

Все двери будут настежь вам всегда,
Но не грустно эдак слыть мне нищу…
Я войду в одне, а вы — в тыщу.

Смысл вытесняет пустоту и наполняет душу.

Ты не удивляешься жизни лишь по привычке, а ведь она чудо!

Известна мудрость твоя и доброе расположение твоего сердца! (VIII.29).

Никто не знает, что такое смерть — вполне возможно, что это величайшее добро для людей. Однако, все ее боятся как будто смерть — величайшее зло.

Вот я был, и вот меня не стало,
И когда об этом вдруг узнаешь ты,
Тогда поймешь, кого ты потеряла.

По светлой душе здесь Вселенная плачет
Скорбным погостным дождем

За краем жизни ты найдешь потерянный рай…

Ты успокоишься, и восстанешь для получения жребия твоего в конце дней.

Попробуем дышать
В один и тот же миг
И быть продолжением
И отражением друг для друга
Над бездной разлук.

Давай помолчим…
Мы так долго не виделись!

Смотри, как в саван
туман наряжает озера,
Как стелет звезды по самой воде
поднебесье.

В утешенье лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит…

Могу сказать: за тридевять земель
От жизни захороненный во мгле
Предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
Нет страха перед смертью во Вселенной…

Так часто думал я, — пусть близкий смертный час
Судьба мне усладит, когда огонь погас

Кто умер здесь? какой потери
Печаль встревожила сердца?

Сердцем он хотел всех вас принять,
Умереть за вас и за меня.
В дар, что свыше дан, он свято верил.
Вера — вот и вся его вина.

Человек большой души,
Родной и любимый,
Ты с нами.

Я верил тебе,
А сейчас,
Я верю судьбе –
Свет погас,
Ведь солнце зашло
Для меня навсегда!

Здесь под слоем гальки и песка
спит моя последняя тоска…

Отпускаю ветер под честное слово,
Отвести беду стороной.
Облететь дождем, не разрушив основы,
Опоясать радугой зной.

Благочестивым смертью жизнь возвращена

Небеса… манят и ждут меня.

Смерть — всегда твоя смерть

Где память есть, там слов не надо.

Мечтай, чтобы видеть смысл жизни!

И ветры безучастные молю
Протяжностью своих предсмертных звонов…
Скажи ему, что я его люблю
За то, что он — не слышал этих стонов!

Прекрасный день его на Западе исчез,
Полнеба обхватив бессмертною зарею,
А он, из глубины полуночных небес,
Он сам глядит на нас пророческой звездою.

Лежал он бледный, неподвижный;
Огонь в глазах его потух;
Он видел смерть… и к ней с мольбою
Взывал его скорбящий дух.

Выбросив сор непроросших семян,
Вычистив купель,
Сочными травами застелем святую постель.
Мы начинаем движение вспять.

На древе человечества высоком
Ты лучшим был его листом,
Воспитанный его чистейшим соком,
Развит чистейшим солнечным лучом!

Чудо-Зодчий задумал так, нас не спросив.

Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.

Слушайте в себе клич живого огня
до последнего дня!

Сегодня я открыт, сегодня я иду на свет.
Сегодня я ищу ответ.

Земля равняет всех

Не в силах горя превозмочь,
Утраты боль нести.
Никто не смог тебе помочь,
Прости нас (имя), прости.

Восторжествуют святые во славе, радуются на ложах своих! (CXLIX.5).

Сад не придуман мною.
Он реален как ты,
Но ты идешь спокойно
В сад пустоты.

Он понял — прежде был он чей-то,
Теперь же нищий стал, ничей.