Случайные эпитафии - Страница 48

Душа моя к Тебе, Боже, как жаждущая земля! (CXLII.6).

Гвардия ночи несёт караул до утра.
Опредёленность нужна лишь тому, кто хочет скорей.
Здесь же никогда не поздно и никогда не пора.

Да воздаст Господь за дело твое,
И да будет тебе полная награда от Господа Бога,
К которому ты пришел (пришла),
Чтобы успокоиться под Его крылами!

На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?

Пускай достойные, о Боже,
Узреют/увидят царствие твое!

Не жизни жаль, а жаль того огня,
Что, просияв над целым мирозданьем,
Исчезнет в ночи, плача и скорбя…

Я так хочу быть тут,
Но не могу здесь.

И даже тишина звенит в моих ушах,
И стрелки, почему-то, застыли в часах…

Последний подарок дорогим детям
(имена, фамилия).
Спите, милые дети, крепким сном.
Вечная память.

Смерть кажется и нежной и смягченной,
Сокрывшей от людей весь ужас свой,
И верю я, как мальчик, увлеченный
Игрою средь могил, что их покой
О тайне величавой нам не скажет,
Что лучшие из снов у ней на страже.

Моя любовь ещё очень крепка —
Может выдохом мир раскачать.

От любящих дочерей и верных внуков

И жизнь, как смерть необычайна…
Есть в мире здешнем — мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна —
И в свете дня, как в тьме ночной.

Не в долговечности честная старость, и не числом лет измеряется! (IV.8).

Нет боле искр живых на голос твой приветный —
Во мне глухая ночь, и нет для ней утра…

Так тяжело, так горько мне и больно…
Так много мук в душе затаено,
Что мне сказать уж хочется давно
Всему, что жизнью мы зовем: «Довольно!»

Как странно всё перемешалось,
В распутье промелькнувших лет.
Движенье круга завершалось.
Лишь неизменен чёрный свет.

Впишем в сердца воинов имена,
В память о них будем пить допьяна.
Бремя потерь годы лишь заглушат,
Бронза и медь образы сохранят.

И я знаю, что
Жизнь даётся лишь раз свыше,
Но я жить не хочу тише.

Тихий подвиг слова «Верь»,
Торный путь в открытый Свет.
Думал, что войду раньше в эту дверь,
Оказалось – Рикошет.

Вы, листочки, не шумите, нашу маму не будите.

Меж нами стена из холодного оцепенения
И нет больше слов достаточно важных,
И нет больше жестов достаточно резких,
Ни грубость, ни нежность уже не имеют значения.

Я буду рад стоять у врат!

Мы умираем с каждым днем.

Со духи Праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой, сохраняя его во блаженной жизни, яже у Тебе человиколюбче!

Время как змей вьется вокруг себя,
В книге смертей будет глава моя.

Я откажусь от земных страстей,
Только останься со мной…

Не нравился мне век!

Кайся, сын,
Земная жизнь
Прелюдия к другой

Надо мной и тобой
Ветры пенят восход,
Не тревожься, не плачь,
Вот-вот и солнце взойдет.

Говорят- всё проходит, кроме одиночества…

Мечтай, чтобы видеть смысл жизни!

До чужих страданий дела нет,
Легче погасить ненужный свет,
Потому что он пугает смерть
Миллионами цветных огней…

Не разрушай словами тишину,
Закованную в этот скорбный камень!

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь…
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процветать и умереть…

«Ты — маленький мальчик, я — девочка: мы
Дорогою будем шалить.
Надень же (ты — рыцарь) мой шарф кружевной!»
Я молча ей подал букет…
Молочной и ровной, холодной волной
Луна омывала паркет.

Кресты им метили пути,
Следы их хоронил туман.
По небу землю пронести
Созвал их ветер-ураган.

Я не знаю, что теперь со мной,
Я летаю — крылья за спиной.
Я не ангел, я не смог им стать,
Я не знаю, как тебе сказать.

Смотри, как рушится мир,
Как теряет голову память,
С каждым днем
Приближая конец.

Итог жизни определяют дела и добрая память!

Мы здесь сегодня,
А завтра будем там.

До боли краток оказался век,
Но в памяти всегда ты будешь с нами.
Любимый, дорогой наш человек…
Всю нашу боль не высказать словами.

Природных чувств мудрец не заглушит
И от гробов ответа не получит:
Пусть радости живущим жизнь дарит,
А смерть сама их умереть научит.

Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,
Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит,
Поразительный слух, тонко созданный глаз
Не увидит, о нет, ничего не услышит.

Лежащий здесь недолгий прожил век.
Неведомо, где жил он, что он знал.
Известно только – был он человек
Родился – плакал, умирал – стонал.

Сыны человеческие в тени крыл Твоих, Господи, покойны! (XXXV.8).

Наше горе не измерить,
С нами грусть, одна беда.
Никогда нам не поверить,
Что ушла ты навсегда.

Но ты! О, пожалей о мне, краса моя!
Никто не мог тебя любить, как я,
Так пламенно и так чистосердечно.

Дорогие сосны не шумите,
Моего сыночка не будите.

Я видела это во сне,
Как цветы умирают в огне,
Пепла лёгкого лепестки
Распадаются на куски.