Эпитафии папе, надписи на памятник папе

Остаться за этой чертой
Я должен…

Где моя звезда
Остывает после разговора с домом,
Горе-не-беда,
Время коротать по землям незнакомым.

Так тихо и грустно увенчан/закончен
Мой скромный жизненный путь.

Но время пришло, и нет больше желаний…

Здесь все напоминает о тебе,
Нашу скорбь ничем не измерить.
Как отчаянно боролся ты за жизнь,
Остается лишь в бессмертье верить.

В колыбели – младенец, покойник – в гробу.
Вот и все, что известно про нашу судьбу.

Любовь и благодарность тебе – любимому(ой) и родному(ой)!

Видно, для меня прощаться
Час настал!
Чёрный ангел смерти
Долго ждал.

Кто видел, как из сердца уходит боль,
Как хорошо тогда, легко и как красиво.

«Творил суд и правду над всем народом своим!»

Мы проходим, но жизнь вечна!

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.

Пускай достойные, о Боже,
Узреют/увидят царствие твое!

Покой везде царит!

Я не знаю, что теперь со мной,
Я летаю — крылья за спиной.
Я не ангел, я не смог им стать,
Я не знаю, как тебе сказать.

Дорогу выбрал каждый из нас,
Я тоже брал по себе.

Время потерь вьется печаль храня,
В книге смертей будет глава моя.

В утешенье лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит…

Смотри, как в саван
туман наряжает озера,
Как стелет звезды по самой воде
поднебесье.

Бог еще наполнит смехом уста твои, и губы твои радостным восклицанием!

Или руки мои слишком слабые,
Или слёз моих недостаточно,
Чтоб тебя оживить и опять заставить дышать.
Или ты меня больше не слышишь
И слова мои будут напрасными,
И прибудет навеки в трауре моя душа.

Если сердце болит от тоски,
Если слёз переплакано море,
Разве можно в четыре строки
Передать боль утраты и горе.

Для нас ты был
Горой цветущих роз.
Уйдя, оставил нам,
Печаль и море слез.

Ужель на вопль и зов молебный
Ты безучастно промолчишь?
Ужель улыбкой задушевной
Семьи опять не озаришь?

Я вырою себе глубокий, черный ров,
Чтоб в недра тучные и полные улиток
Упасть, на дне стихий найти последний кров
И кости простереть, изнывшие от пыток.

Но для небесного могилы нет.
Когда я буду прах, мои мечты,
Хоть не поймет их, удивленный свет
Благословит; и ты, мой ангел, ты
Со мною не умрешь: моя любовь
Тебя отдаст бессмертной жизни вновь;
С моим названьем станут повторять
Твое: на что им мертвых разлучать?

Жизнь была прекрасна!

Уходит человек из мира,
Как гость с приятельского пира.
Он утомился кутерьмой.
Бокал свой допил, кончен ужин.
Устал. Довольно. Отдых нужен.
Пора отправиться домой…

Мир и теперь продолжает жить,
Радуясь и любя.
Но как смириться, отныне как быть
Нам без тебя?;;

Дни мои быстрее гонца пробежали

В последний час рассудок и душа
Друг другу улыбнулись…

И ту семью любил он страстно
И для ее грядущих благ
Истратить был готов всечасно
Избыток юных сил в трудах.

Но разве смерти нужен пригласительный билет?

Эй, вы! Я же хотел добра!

Счастливый человек, для жизни ты живешь!

Вверх! От земли!
Приблизить Горнюю даль,
Крестопоклонно!
Молитвой в сердце зажечь Радости Печаль!

Таков и мой, и твой удел.

Не косит сплошь, но лучшие колосья
Нередко с корнем выдернет она…

Пожалуйста, не сгорай!
Спаси все, что можно спасти!
Прости все, что можно простить.
И иди, пока можешь идти.

Я закрываю глаза,
чтобы увидеть твои небеса.

Теперь его судьба
Тенью бродить.

Господь Бог да учинит душу его, идьже праведнии упокоеваются!

Я пыталась(лся) не думать о том,
Что все это может внезапно исчезнуть…

Как линь желает к потокам воды,
Так желает душа моя к тебе.

За краткий миг судьбы ты/(он) прожил целый век…

«Как там в мире ином» — я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка.
«Пей! — ответил, — Дорога туда далека,
Из ушедших никто не вернулся пока».

Тогда я уйду по лунному тракту,
Прошлого не вернуть.
Я уйду по лунному тракту,
Чтобы продолжить путь.

Я всё иду, иду своей дорогой,
Но дорогам приходит конец.
И я уверен, что когда-нибудь
Я дойду до конца наконец.

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой своей милости, возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому!

Свет сияет на праведника! (XCVI.11).