Худшие эпитафии - Страница 13

И ты наш юный, наш печальный уходишь прочь.
Привет тебе, привет прощальный шлем в эту ночь.

Выбор смерти, даже своей собственной, находится вне компетенции отдельно взятого человека.

Рвётся тонкая нить между миром и мною.

Древние рощи веками молчат
В мире, крещённом огнём.

Гроб — колыбель… теперь и потом…
Было и будет, будет и было…

Смерть не властна над тобой,
Пока на свете есть любовь!

Мой нежный цветочек, ты тянешься к небесам.

Отныне, парень, ты душе своей — изменник!

Отсюда мир уже не кажется таким жестоким

Я никогда не буду счастлив на земле

Из всех, которых он возрастил, некому было поддержать его! (LI.18).

В этой мрачной гробнице,
О, дайте мне отдохнуть!
Милая роза — денница,
Приди о милом вздохнуть…

Конец! Как звучно это слово,
Как много — мало мыслей в нем;
Последний стон — и все готово,
Без дальних справок…

Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

Оставив позади тревоги и сомнения,
Трагедии и катастрофы,
Обо всём позабыли.

Чем больше я живу — тем глубже тайна жизни,
Тем призрачнее мир, страшней себе я сам,
Тем больше я стремлюсь к покинутой отчизне,
К моим безмолвным небесам.

Ты прыгнул в небо,
В гремящий грозами поток.

Мы ничего не знаем о них,
Как будто в детстве не было книг,
И учиться никто не заставил.

Да воздастся вам сторицей за ваши помыслы и дела благие!

Бог избавит душу мою от власти преисподней (XLVIII.16).

Я тебя взрастила, но не сберегла.
А теперь могила сбережет тебя.

Ты защищал, Господи, дело души моей; искуплял жизнь мою! (III.58).

Природных чувств мудрец не заглушит
И от гробов ответа не получит:
Пусть радости живущим жизнь дарит,
А смерть сама их умереть научит.

Кратковременное легкое страдание наше производит в безмирном преизбытие вечную славу

В тюрьме жила душа моя,
И лишь со смертью обрела свободу.

Знаю, как не просто оказаться среди тех,
Кто будет избран после званных веков.
Верую в Грядущего со славою судити нас,
Верую в закон этих слов!

В покоищи Твоем. Господи, илиже все святии Твои упокоеваются, упокой и душу раба Твоего, яко един еси человиколюбец!

Приветами, встающими из гроба,
Сердечных тайн бессмертье ты проверь.
Вневременной повеем жизнью оба,
И ты и я — мы встретимся — теперь!

Нам свищет соловей на клене:
«Любовь и Смерть, Смерть и Любовь!»

По закоулкам земных широт
Растасовали нас, как сирот…

Я и сам мечтал когда-то
Раскачать безумный этот мир,
Но умчалось все куда-то.
Все прошло, как с белых яблонь дым.

У меня было много счастья — ведь я дарил/(а) его близким.

Он понял — прежде был он чей-то,
Теперь же нищий стал, ничей.

На древе человечества высоком
Ты лучшим был его листом,
Воспитанный его чистейшим соком,
Развит чистейшим солнечным лучом!

О сердце тихое мое,
Сожженное в полдневном зное, —
Ты погружаешься в родное,
В холодное небытие.

Он уже не возвратится, и не увидит родной страны своей! (XXII.10).

Вокруг кладбище надежд,
Вечный страх и торжество невежд,
Будущего нет здесь у нас с тобой.

В бедной доле, неизвестный,
Век трудясь неутомимо,
Совершал ты подвиг честный,
И в приют свой мрачный, тесный
Ты сошел с несокрушимой,
Страстной верой в идеал!

К нему, к нему, далекому навек,
Бегущему по водам Океана,
Чтоб отдохнуть на устьях мощных рек,
Средь стройных мачт родного каравана…

В один и тот же день со мною ты умрешь.
Не даром я клялся в душе нелицемерной:
Иду, иду с тобой, куда ни поведешь,
Последнего пути твой сотоварищ верный.

Тебе наградой был тот краткий миг
Сознанья, что вершины ты достиг,
Но вдруг ты ушел за тот перевал,
За тот перевал, где ни кто не бывал.

Да охранит тебя Солнце от мутных зрачков!
Да охранит тебя Солнце от грязного рта!
Да охранит тебя Солнце от черных присяг!
Да оделит тебя Солнце глазами любви!

Разные шаги, выбор места не важен,
Крест не по себе, без узды удила,
Кузова без душ, или души без башен,
Вот такой расклад, такие дела.

И гром молнией сверкнёт,
И тьму светом обернёт,
И вновь ветер нам вернёт
Потерянные души.

Нет! лучше в темную могилу
Унесть безвременно с собой
И сердца пыл, и духа силу,
И грез безумных, страстных рой,

Чем, всё тупея и жирея,
Влачить бессмысленно свой век,
С смиреньем ложным фарисея
Твердя: «Бессилен человек».

И с утеса вниз парень полетел,
И завыл залетный ветер,
Гибели его свидетель.

Пора уснуть последним сном,
Довольно в мире пожил я;
Обманут жизнью был во всём
И ненавидя, и любя.

Не плачь о неземной отчизне,
И помни, — более того,
Что есть в твоей мгновенной жизни,
Не будет в смерти ничего.

Умершим мир! Но мы, мы дышим,
Пока по жилам бьется кровь,
Мы все призывы жизни слышим
И твой священный зов, Любовь!

Когда внушеньям духа злого,
Как низкий раб, послушен ум,
И ничего в нем нет святого,
И много, много грешных дум.