Эпитафия № 3335

Возвышаюсь, падая ниц,
Вижу всё, закрываю глаза
Всё равно я люблю эту жизнь,
Её страшные чудеса.

Ни боли, ни страданий, ни тревоги…

Мир потускнел и стало пусто без тебя,

Не слышим больше голоса родного.

Ты чистым, светлым, добрым был,

Коварный рок всё изменил

И больше нам не встретиться с тобою.

На заре выплеснуть боль
алым облакам,
По земле песней лететь
от окна к окну,
И упасть ясной звездой
к твоим ногам.

Спи, бедняк! Ты честно бился,
До утраты сил, с нуждою;
Умер ты, но не склонился
Пред неправдою людскою,
Потому-то над тобою
Речь людская не слышна.

Молча пройду я сквозь холод и тьму,
Радость и боль равнодушно приму.
В смерти иное прозрев бытие,
Смерти скажу я: «Где жало твое?»

Мы знаем: Смерть не слышит нас,
Не видит наших потрясений.
Но разве это в грустный час
Удержит нас от слез и пеней?
Ты говоришь: забудь! Но сам
Ты бледен, ты готов к слезам.

Ты можешь только продлить эту муку,
Обещая мне шанс на спасение.
Ты протягиваешь мне руку,
А меня уносит течение.

Но все будет не так, как оно быть должно,
Все будет именно так — другого не дано,
И все же, как бы я хотел,
Что бы ты была здесь…

Кто же вздохнул у могилы,
Чья облегчается грудь?
Скорбную душу помилуй,
Господи! Дай отдохнуть.