Худшие эпитафии

Медленно плетёт судьбу веретено…

В развалинах этого, некогда величественного храма, носился, жил и действовал животворящий Дух Божий. (1 Кор. 6,1519)

Господь один водил его! (XXXII.12)

Ты жив/жива, но для всех исчез/исчезла в черных облаках…

Откуда я — там смерти нет.

Когда человек умирает,
Изменяются его портреты.
По-другому глаза глядят, и губы
Улыбаются другой улыбкой.

Что родится — то умрет…

Эй, кто видел огонь — поднимите глаза!
Кто умеет молчать — пророните хоть слово!
В этом мире покой, словно с неба гроза,
Этот мир породила скупая слеза —
Никогда и нигде не найдёте его вы!

Но так устроен мир земной
И тем вовек не увядаем:
Смеется кто-то за стеной,
Когда мы чуть ли не рыдаем.

За углом начинается Рай,
Нужно только чуть-чуть потерпеть.

Жить — это значит с каждым мгновением переставать быть

Скорблю о тебе, брат мой; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской. (2 кн. I.26).

Ночь за ночью, день за днем — один,
Сам себе слуга и господин.
А года уходят в никуда —
Так течет в подземный мир вода.

Вместо рождений и смертей
ты подари мне покой…

Здесь покоится лучшая из матерей/бабушек

Я никак не успокоюсь, а пора бы уже устать,
Залезть в постель и преспокойно спать,
А во сне увидеть снова этот сон,
Как сквозь нас пробирается Он.

Ты сделал всё, что мог,
И нет твоей вины,
Что ночь быстротечна
И даже вечности мало,
Чтоб быть с тобой.

Ты так хотел попасть в этот дом,
И приобщиться к игре.

Ты отомстил за груз нелюбви прошлых лет

Добро дело содела о Мне!

Жизнь священна!

Так сквозь асфальт колосится жизнь,
Так сквозь столетия звенит Завет!
Там, где кончается мир,
Начинается Свет.

Я – «мертвая роза», нимфея холодная,
Живу, колыхаясь на зыбких волнах,
Смотрюсь я, как женщина, в зеркало водное,
Как нимфа, скрываюсь в речных камышах.

Господь хранит души святых Своих! (XCVI.10).

То ли ты делаешь?

Мир померк, потускнел без тебя.
Нет теперь маяка/маяка вдали.
Ты прости, наш сынок дорогой,
Что тебя не смогли мы спасти.

Пускай мои слезы в дождь превратятся,
А стоны с ветром сольются.

Что ни расцвет живой, что ни улыбка, —
Уже под ними торжествует смерть.

Успокойся, дочь, Господь неба и земли даст тебе радость вместо печали твоей.

Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет…

Ты не вернешься, не оглянешься,
Не станешь мудрым/ой и седым/ой,
Ты в нашей памяти останешься
Всегда живым/ой и молодым/ой

Вы — в этом времени, мы — далее.
Мы растворились в мироздании.

Взмахнет снова Феникс крылом,
Забудет боль,
Отринув Смерть,
Сверкнет оперением своим,
Умчится ввысь,
Рождая вновь
Восторги и зависть земли.

Известна мудрость твоя и доброе расположение твоего сердца! (VIII.29).

Голос, певший тебе в ночи, замолчал навсегда
И сгорают в огне свечи за годами года…

Смерть примиряет нас с близкими/(родными)

Восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его!

Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес.

Можно головой поникнуть
И к сырой стене прижаться,
Легче навсегда притихнуть —
Слишком больно наполняться.

Повержен огненным мечом, но не судьбою.

Последняя свершилася борьба
И сам спаситель отпустил с любовью
Послушного и верного раба

Земли минутный поселенец,
Земли минутная краса,
Зачем так рано, мой младенец,
Ты улетел на небеса?
Зачем в юдоли сей мятежной,
О ангел чистой красоты,
Среди печали безнадежной
Отца и мать покинул ты?

Мы желаем лучше выйти из тела, и водворитъся у Господа!

О смерти обожает видеть сны

Мальчик больше жить уже не будет,
Он не знает, что такое жить!

Будут песни к нему хороводные
Из села по заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать…

Прости меня, мальчик весёлый,
Что я принесла тебе смерть.

Потом главой припал он к изголовью:
Последняя свершалася борьба,
И сам Спаситель отпустил с любовью
Послушного и верного раба.

Посмотри, — я еще недомучена,
Недолюблена, недоцелована.
Ах, разлукою сердце научено, —
Сколько слов для тебя уготовано!

Боже, прости его (её) грешную душу
И прими его каким он(а) был(а)