Эпитафия № 3146

На крепко сомкнутых губах
Улыбка кроткая застыла,
И что-то радостное было
В его младенческих чертах.

Светлая — на шейке тоненькой —
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем не понято,
Что дитя мое в земле.

Жизнь — череда обманчивых надежд

Мир светлый праху твоему!

Но вдруг последняя сила
В синих глазах ожила:
«Хорошо, что ты отпустила,
Как всегда ты доброй была».

Но память, как и смерть неистребима,
Как дождь ночной по черноте стекла.
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла.

Когда уйду от вас далече,
Где не пошутишь от души,
Ты, «Всем привет, до скорой встречи!»
Мне на могилке напиши…

Тот день, когда погас твой взор
И сердце перестало биться,
Для нас стал/(был) самым страшным днем,
И никогда с ним не смириться!

Прохожий, помолись над этою могилой,
Он в ней нашел приют от всех земных тревог,
Здесь все оставил он, что в нем греховно было,
С надеждою, что жив его Спаситель – Бог.

Не спас от нищеты полет орлиных крыл,
Ни песней дар, ни сердца пламень!
Жестокие! У вас он хлеба лишь просил,
Вы дали — камень.