Эпитафии военному, надписи на памятник военному

На жизненном пути нездешних наслаждений
Искать, и требовать, и помнить смертный час,
Для неба на земле, средь горя и мучений,
Прожить всегда в добре, для ближнего трудясь.

Нам не вернуть тебя слезами,
Печалью не измерить грусть!

Отдай мне снова жизнь, вернись!

Истощены бесплодно наши силы;
Мы не щадя их тратили в борьбе;
Но у дверей темнеющей могилы
Мы не пошлем проклятия судьбе.

Праведные дела не забываются!

Ты так любил людей, родное небо,
Ты жить хотел, ты добрым был для всех.
И горько сознавать, что ты так мало прожил,
Ушел от нас, оставив нам печаль и слезы.

И того, кто умён, и того, кто красив,
Небо в землю упрячет, под корень скосив.
Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели.
Станем бывшими мы, бытия невкусив.

Никто не знает, что такое смерть — вполне возможно, что это величайшее добро для людей. Однако, все ее боятся как будто смерть — величайшее зло.

Земная жизнь —
Прелюдия к другой.
На стене
Своей тюрьмы
Увидишь лик святой!

Свет твоей душе, память твоему имени.

Он дел великих не творил, не всем такая слава.
Он просто человеком был и этого не мало!

Могу сказать: за тридевять земель
От жизни захороненный во мгле
Предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
Нет страха перед смертью во Вселенной…

Не творите для меня ничего, но только молитесь ко Господу Богу нашему! (VIII.33).

Что можно выразить словами,
Коль сердце онемело?

Отпускаю ветер под честное слово,
Отвести беду стороной.
Облететь дождем, не разрушив основы,
Опоясать радугой зной.

Войну придумай,
Придумай нам врага,
И смерть, что рыщет в трёх шагах!

Так медленно все переходят
В небытие…

Вспомни обо мне, Господи,
Посети меня со спасением твоим.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Вспомни обо мне, Боже,
И не оставь любящих тебя.

Я воззвал к Тебе, Господи, я сказал: Ты — прибежище мое и часть моя на земле живых! (CXLI.5).

И от нее не ждем мы воздаянья
За всё, чем жизнь была отравлена…
Страдали мы — но были те страданья
Дороже нам бездействия и сна.

В этом есть что-то такое,
Чем взрывают мир.

Воспоминания о тебе меняют мир.

Господня есть земля, и исполнение ея, вселенная и все живущие на ней!

Жизнь пронесется, как одно мгновенье.
Ее цени, в ней черпай наслаждение.
Как проведешь ее, так и пройдет.
Не забывай: она твое творение!

Я слезы лью, о прошлом грудь тоскует.
Но хладен ты, душа уже вдали!

На небосводе вновь звезда погасла.
Груз-200 — горе наших дней.
И на земле покатой, словно каска,
Зовут и плачут имена детей.

Есть много, что еще не поздно!

Взлетев на прощанье, кружась над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными.
Есть вечная воля, зовет меня стая.

Учил ценить, а не оценивать,
На мелочь жизнь не разменять,
Любить людей и в бога веровать.
Ты многое сумел нам дать!
(Как много ты сумел нам дать!)

Здесь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своей…

Только смерть нас вновь соединит!

Дороги строим мы, но вот беда.
Дороги все приводят нас сюда…

Таков твой дух!
Одно из двух:
Или умереть — Землю новую узреть,
Или медленно истлеть!

Горя страданий, отчаяния полны моря житейского бурные волны.
Брызги их — слезы и кровь. Но человеку в юдоли томления чудные
сестры даны в утешение. Вера, Надежда, Любовь.
И ободряя усталых душою, Вера приносит нам твердость с собою.
Гонит сомненья она. Смотрим вперед мы с надеждой смелее.
Темная даль и ясней, и светлее. Радостью дивной полна.
Третья сестра — это Божье дыханье, с ней не страшны никакие
страданья. Храм ее — наши сердца. В ней состраданье, жалость,
участье. В ней красота, всепрощение, счастье.
Царство любви без конца …

На Бога уповаю, — не боюсь! (LV.12).

Ты боль наша вечная…

Скорбим и помним мы любя

Твоя жизнь летит/идет/проходит, пока ты строишь планы на какую-то другую жизнь.

Опустела без тебя земля

Давай помолчим…
Мы так долго не виделись!

Что год, то новая утрата, —
И гибнут силы без конца!
Еще меж нами нет собрата,
За правду честного бойца!

Как много нашего ушло с тобой.
Как много твоего осталось с нами.

И опять пред Тобой я склоняю колени,
В отдаление завидев Твой звездный венец.
Дай понять мне, Христос, что не все только тени!
Дай не тень мне обнять, наконец!

Последний долг наш — камень скорбный,
Чаша горести полна.
Нет больше радости на свете.
Осталась боль и скорбь одна.

Сколь краток смертных век
Сколь жребий не известен!
Сегодня мертв лежит
Кто молод был и честен.

Умереть — значит присоединиться к большинству.

Что я могу изменить своей любовью
Под этим тревожным небом, заполненным бомбами?
Что я могу добавить к кровавым закатам,
К звёздам, застрявшим в небе осколками от снарядов?

Всё чаще вижу смерть — и улыбаюсь
Улыбкой рассудительной. Ну, что же?
Так я хочу. Так свойственно мне знать,
Что и ко мне придет она в свой час.

Жил (жила, жили) достойно, честно,
Скромно и без самозванства.

На бесконечной линии
Рождений и смертей
Твой век – лишь штрих,
Но нам он ближе и милей.