Эпитафии мужу, надписи на памятник мужу

Пролились слезы поневоле,
Когда пришел разлуки час.

Время потерь вьется печаль храня,
В книге смертей будет глава моя.

Тебя выбрала смерть, у нас не спросив.
Как жить дальше, и хватит ли сил?
Наш папа и муж, ты был нами любим.
Мы помним тебя и в горе скорбим.

В мире двусмысленном ангел двуликий
Стал сводным братом моим.

Пожалуйста, не сгорай!
Спаси все, что можно спасти!
Прости все, что можно простить.
И иди, пока можешь идти.

Прочь гоните слепое отчаяние!
Скорбь-печаль пусть наружу выльется.
Возвращайтесь жить, обещая мне:
«Любим, помним! Когда-то увидимся!»

Слишком скучно быть бессмертным —
Те же лица день за днем,
Те же умные ответы
На вопрос «Зачем живем?».

Грань познания и жалости
Сердце вольно перейдет,
В вечной бездне, без усталости,
Будет плыть вперед, вперед.

Ты ушел (ушла) из жизни, а из сердца – нет.

Это страшное слово «Вечность»
Не сможет нас сделать чужими.

Всякому свой час и каждому свое время под небесами

Возвышаюсь, падая ниц,
Вижу всё, закрываю глаза
Всё равно я люблю эту жизнь,
Её страшные чудеса.

Так оставьте ненужные споры.
Он себе уже всё доказал.
Он ушел от реальности в горы
И на этих бескрайних просторах
Научился летать между скал.

Незыблем сей порядок.
Извечен ход времен.
Да будет тих и сладок
Твой безмятежный сон!

Пейте-гуляйте, вороны,
Нынче ваш день.
Нынче тело, да на все четыре стороны
Отпускает тень.

Кто знает, может быть, жить — это значит умереть, а умереть — жить.

Бдите… яко не висте дне ни часа!

Ветхий храм разрушить,
Греть надеждой души,
И увидеть Солнце…

Жил праведно и непрестижно.
Ушел… Сгорел скоропостижно.

Вместо рождений и смертей
ты подари мне покой…

Взять бы сердце в руки и до боли сжать,
Нет сильнее горя, чем родных терять.

Слезы людские, о слезы людские,
Льетесь вы ранней и поздней порой…
Льетесь безвестные, льетесь незримые,
Неистощимые, неисчислимые, —
Льетесь, как льются струи дождевые
В осень глухую, порою ночной.

Не смерти бойся, а так и не начать жить!

Я счастье прошлое благословляю!

Не смотрю я на пройденный путь,
На безумье растраченных лет;
Я могу беззаботно уснуть,
Если гимн мой последний допет.

Возвратятся избавленные Господом! (XXXV.10)

Ныне отпущаемые раба твоего/(рабы твоей) Владыко по глаголу твоему с миром.

Я вежливо тихо уйду.

Я — первый Бог, что обречён
Жить под землёю,
Видеть агонию и боль
Творений рук моих.

Сей памятник сооружен,
Имевшему девиц и жен,
Талант от Бога и грехи,
Философу, кто вам стихи —
клад размышлений — написал,
Кто жить среди жлобов устал.

Как жаль, что поздно мы поняли, как нам вас не хватает

Живи, молись — делами и словами,
И смерть встречай как лучшей жизни весть.

Я слезы лью, о прошлом грудь тоскует.
Но хладен ты, душа уже вдали!

Останется всё, как было.

Слова и слезы бессильны передать,
Всю глубину нашего горя.

Благочестивый и боящийся Бога со всем домом своим, творивший много милостыни народу и всегда молившийся Богу!

Споспешествовал ему/(ей) Бог!

Когда-то смерть примирила Иисуса с человечеством.

Склонись надо мной,
Будто ангел печальный.
Биение сердца,
Трепет крыльев над тишиной хрустальной.

И стар, и мал
Не могут слез сдержать своих.

Сквозь улыбки встреч, через боль потерь
От себя к себе открываем дверь.
Тот, кто разом сжёг за собою мост,
Продолжает путь в окруженье звезд.

Какая шутка — наша жизнь земная!
Так думал я. Теперь я это знаю.

Нежней и бесповоротней
Никто не глядел нам вслед…
Целую вас через сотни
Разъединяющих лет

В мире ничто не изменилось…

Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!

Вечные сумерки здесь,
Нет ни людей, ни богов
Там ветра нет, там странный замок стоит
На краю времени!

Господь хранит души святых Своих! (XCVI.10).

В безлунную, глухую ночь твой взор
Развеет мрак, разрушит тьмы узор.

Нет… Не ушли, а в детях повторились.

Не плачьте обо мне, когда уйду.
Ведь в небе вы отыщете звезду.
И отойдет от вас моя печаль.
Ведь до моей звезды такая даль