До того, как мы чашу судьбы изопьем, Выпьем, милая, чашу иную вдвоем. Может статься, что сделать глотка перед смертью Не позволит нам небо в безумье своем.
Но для небесного могилы нет. Когда я буду прах, мои мечты, Хоть не поймет их, удивленный свет Благословит; и ты, мой ангел, ты Со мною не умрешь: моя любовь Тебя отдаст бессмертной жизни вновь; С моим названьем станут повторять Твое: на что им мертвых разлучать?
И если мертвецы приют покинут свой И к вечной жизни прах из тленья возродится, Опять чело мое на грудь твою склонится: Нет рая для меня, где нет тебя со мной!
Ангел смерти лишь на ветер крылья простер И дохнул им в лицо — и померкнул их взор, И на мутные очи пал сон без конца, И лишь раз поднялись и остыли сердца.
Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас, Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит, Поразительный слух, тонко созданный глаз Не увидит, о нет, ничего не услышит.
Человек, сохрани непреклонность души Между бурных теней этой здешней дороги, И волнения туч завершатся в тиши, В блеске дивного дня, на лучистом пороге, Ад и рай там оставят тебя, без борьбы, Будешь вольным тогда во вселенной судьбы.
И ясно вижу я в те вещие мгновенья, Что жизнь ответа ждет — и близится ответ, Что есть — проклятье, боль, уныние, забвенье, Разлука страшная, но смерти — нет…
Я здесь, как сердца стук и как полет мгновений, Я — страх пред вечностью; но этот страх пройдет, И ледяной огонь моих прикосновений Лишь ложные черты и выжжет, и сотрет…
Черный день! Как нищий просит хлеба, Смерти, смерти я прошу у неба, Я прошу ее у докторов, У друзей, врагов и цензоров, Я взываю к русскому народу: Коли можешь, выручай! Окуни меня в живую воду, Или мертвой в меру дай.
