Эпитафии мужчине, надписи на памятник мужчине

Нам/(мне) в бытии отказано навеки!

Я плыл в черной пустоте.
Я обретал покой.
Свет в конце тоннеля,
Как магнит, тянул к себе дух мой.

Сомкнулись волны над тобой,
Тебя пучина поглотила,
И навсегда вода сокрыла
От нас печальный облик твой.

О Мария, Мать Божья,
Помолись за меня!

Азъ воскрешу его в последний день!

В твой час последний на земле Наша душа рвалась к тебе…

Ты ушел(ла) из жизни слишком рано, нашу боль не выразят слова.
Спи, родной(ая), ты наша боль и рана, но память о тебе всегда жива.

В груди огонь, слеза в очах,
Давно без пищи этот пламень,
И слезы падают на камень.

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…

Смерть разрушает тело, но спасает душу

Тот, кто воскрес,
Смотрит с небес,
Взгляд полон вселенской тоски.

Помни/(пойми), что жизнь — твое творенье!

Пуст это печальный, безмолвный гранит
Твой образ навеки для нас сохранит

И каждый вечер, сидя у окна
Я наблюдаю, как заходит солнце
И каждый его блик напоминает
о том, что больше не вернется.

Звезда надежды благодатная,
Звезда любви волшебных дней,
Ты будешь вечно незакатная
В душе тоскующей моей!

Теперь мне дороги и милы
Те грустно прожитые дни, —
Как много нежности и силы
Душевной вызвали они!

С любой дороги повернешь обратно,
И лишь дорога жизни безвозвратна.

Смотрит на мир с дивных высот,
Но не вступает с ним в спор.

Когда-то смерть примирила Иисуса с человечеством.

Там, где жила мечта,
Умирают в слезах цветы.
Жизнь без тебя пуста, —
Увы, не вернешься ты!

И бурные смирял он страсти,
И было у него во власти
Больную душу как-нибудь
На миг надеждой обмануть!

Одной звездой стало меньше на земле,
Одной звездой стало больше на небе.

Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей: так я получил в удел месяцы суетные, и ночи грустные отчислены мне! (VII.2 и 3).

Жизнь не для тех, кто любит сны

Я в смиреньи тебя отпускаю…
По живому разорвана нить!
Скорбно, горько, печально, но знаю:
Ничего тут нельзя изменить.

О, милосердная ты Матушка-Земля!
Взрастила сына ты и снова приняла.
Он добрым, мудрым/сильным, смелым был,
В достоинствах примером всем служил.
Он здесь нашел приют свой и покой.
Пригрей его и душу успокой!

Ты в жизни приносил нам только радость.
Тебя забыть не в силах мы.

Соблюдал/(а) душу свою и помнил/(а) Бога всею душою своею

Добро и знания, посеянные тобой,
Взросли в душах твоих последователей.

Черный день! Как нищий просит хлеба,
Смерти, смерти я прошу у неба,
Я прошу ее у докторов,
У друзей, врагов и цензоров,
Я взываю к русскому народу:
Коли можешь, выручай!
Окуни меня в живую воду,
Или мертвой в меру дай.

Душа его в небе, а гроб равнодушный
Лишь тело да кости взял в недра свои.

Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений
Мы будем плыть друг другу на встречу
Сквозь бесконечность и океаны забвения.

И сердце жалостью полно,
Как будто жжет его утрата
Того, что было так давно…
Что было отжито когда-то…

И того, кто умён, и того, кто красив,
Небо в землю упрячет, под корень скосив.
Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели.
Станем бывшими мы, бытия невкусив.

Я отпраздновал светлую смерть,
Прикоснувшись к руке восковой.
Остальное — бездонная твердь
Схоронила во мгле голубой.

Ночь темна, мир отчаянно пуст.
Облака плывут домой.
До тебя долетит моя грусть,
Упадёт с ресниц слезой.

Уходит человек из мира,
Как гость с приятельского пира.
Он утомился кутерьмой.
Бокал свой допил, кончен ужин.
Устал. Довольно. Отдых нужен.
Пора отправиться домой…

И вспомнил обо мне Господь, — и вот
Душа во мне взметнулась, как зарница,
Все озарилось.

Старая штука смерть, а каждому внове.

В сиянии и в радостном покое,
У трона вечного творца,
С улыбкой он глядит в изгнание земное,
Благословляет мать и молит за отца.

Уймитесь, волнения страсти,
Усни, безнадежное сердце,
Я плачу, я стражду,
Душа истомилась в разлуке!

Все, что будет, я забуду.
Это — сон чужой.

По ночам бредить луной
да перечить сну,
Да глядеть солнцу в лицо,
как в глаза друзьям.

Свыше путь тебе указан,
Знает Бог один куда.

Жизнь… Какое это прекрасное предисловие к разлуке!

Целуем мы твои глаза,
Прильнем к любимому портрету.
А по щеке течет слеза,
Конца и края скорби нету…

А он стоит перед глазами:
Живой, с улыбкой на устах…
Нет! Нет! Всегда он вместе с нами,
И будет жить у нас в сердцах!

Есть нечто, что со мною не умрет,
А эхом в поколеньях оживет

Он мудрецом не слыл, и храбрецом не слыл,
Но поклонись ему – он человеком был.

Но зато я так стремительно падаю вверх,
Как будто притяжения нет,
И нет ни законов, ни правил.