Эпитафии другу, надписи на памятник другу

Он кричит богам: «Я не должен больше вам,
Я смогу все понять и сделать сам!»

Уходит человек из мира,
Как гость с приятельского пира.
Он утомился кутерьмой.
Бокал свой допил, кончен ужин.
Устал. Довольно. Отдых нужен.
Пора отправиться домой…

Нет горя большего на белом свете,
Чем жизнь твоя, угасшая в рассвете…

Чёрные руки жестом умелым
Ловко сплетают смерти мотив,
Но Белый Сокол молнией белой
Тучи разгонит, жизнь возвратив!

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.

Воспоминания о тебе украшают наш мир.

Весь народ видил его ходящим и хвалящим Бога!

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили, дивные, в печали.
Ты превращен в моё воспоминанье.

Мне так тебя недостает для полного человеческого счастья.

Небо — моя обитель!

И лишь мне не уснуть.
Я сегодня в плену
Горько-сладких воспоминаний,
Вернувших мне эту весну…

Я не верю, что всё потеряно.
Соберу все слёзы до капельки,
Чтоб полить своё мёртвое дерево.
Моей нежности хватит
И ты оживёшь.

На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек. (LXX.1).

Тебя, мой друг, не обессудь
Хочу с собой я взять,
Но может стать смертельным путь.
Ты должен сам решать.

Здесь под слоем гальки и песка
спит моя последняя тоска…

Сердце его/(ее) было предано Господу во всей душе его/(ее)!

Я открыл бы окно, но я гость.

Хранит Господь всех любящих Его! (CXLIV.20).

Напрасные слезы из глаз не текли:
Тоска наши души сжимала,
И горсть роковая прощальной земли,
Упавши на гроб, застучала.

Точку в сказании поставить пора,
Пепел страниц развевают ветра.

Он мир считал своей отчизной
И человечество — семьей!

Полуразрушенный, полужилец могилы,
О таинствах любви зачем ты нам поешь?
Зачем, куда тебя домчать не могут силы,
Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный
Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно,
Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта.

Крест не уронить,
Гнуться, но держать,
А коли уронил,
Так суметь поднять,
Да ценить тепло
Твоего огня.

Я смотрел в твои глаза.
Дарят свет они не мне —
Я остался в тишине,
Только в доме моём смех
До сих пор твой звенит.

Ангел, родная (родной), прости, виноват (виновата),
Что не был (не была) в час смерти рядом с тобой.

Чудо-Зодчий задумал так, нас не спросив.

Я счастье прошлое благословляю!

Смерть срывает завесу неведения, зачем прожиты все былые дни и годы.

Смерть моей душе все ближе и яснее,
Как вечная лазурь.

Друг мой, я с тобой прощаюсь!
Да, настал уже тот час:
То, что крепче пут связало —
Разделяет теперь нас.
Не настанет уж тот вечер,
Где звонок иль письмецо.
Но вдруг вспомнишь ты под вечер
Мое милое лицо.
Вспомнишь ты звон струн гитары,
Легкий шелест, тишину.
А когда ты будешь старым —
Я домой к тебе приду.
Расскажу о том, что было,
Что лежит там, впереди.
А пока живи-ка, милый,
И меня не скоро жди!

Ушёл из жизни ты так рано,
Из сердца не уйдёшь ты никогда.

Жизнь — такая пустая и глупая шутка…

Исчезли все надежды и мечты…

Спи, бедняк! Ты честно бился,
До утраты сил, с нуждою;
Умер ты, но не склонился
Пред неправдою людскою,
Потому-то над тобою
Речь людская не слышна.

Нет ничего больней разлуки,
Когда разлука навсегда.

Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Я упокою вас. (5,4)

Избавился от оков…

Излейте здесь свои печали,
Поведав вечности одной
Все, недосказанное вами,
И недослушанное мной.

Спешите делать/(творить) добро!

Воспоминания о тебе меняют мир.

Жизнь не для тех, кто любит сны

Господи Иисусе Христе, в наших слезах прими его покаяние.

И билося сердце в груди не одно,
И в землю все очи смотрели,
Как будто бы все, что уж ей отдано
Они у ней вырвать хотели.