Светские эпитафии, светские надписи на памятник

Отдай мне снова жизнь, вернись!

Две загадки в мире есть: как родился — не помню, как умру — не знаю

Любой из вас безумен —
В любви и на войне,
Но жизнь — не звук, чтоб обрывать…

Смерть нанести не пожелала рану
Оружьем лет и преизбытком дней
Красе, что здесь почила, — дабы ей
Вернуться ввысь, не потерпев изъяну.

И доживу хоть до ста,
Моя напасть,
Не налюбуюсь досыта,
Не нацелуюсь всласть.

Белые лилии спят на темной воде.
Спят лунные кратеры, космоса черные дыры.
И ты плывешь сквозь них в темноте
К берегам совершенного мира.

Так как собственной смерти отсрочить нельзя,
Так как свыше указана смертным стезя,
Так как вечные вещи не слепишь из воска, —
То и плакать об этом не стоит, друзья!

Что искупит в этом мире
Эти две последних, медленных слезы?

В небе знаков для нас нет больше.
Облака примерзли ко льду.
Все маршруты ведут в замерших
Вечный холод и пустоту.

Я шёл прямо к цели, а воздух горел,
И капала с неба сталь.
Враги посылали мне тысячи стрел,
Но я нажимал на педаль.

Hе проси-не возьму тебя с собой
Hе смотри-смысла жизни я не знаю.
Hе желай тайны выведать чужой.

Мне непонятны людские страдания,
Чувства даны тем, кто слаб, кто умрёт.

Затихнув, сердце к сердцу
Прислушаться, вглядеться,
И до невозможного
Станут похожи печальные повести
Разных времён.

Не брат предо мною — могила сырая,
Сокрывшая тленный остаток того,
С кем весело мчалася жизнь молодая,
Кто был мне на свете дороже всего.

Думать о будущем нет причин.

Усталый друг, могила холодна

Мы умираем в одиночку

Мы пена в мутном потоке
Пресловутой красной волны.

Оплакивали его/(ее) горьким плачем

Нас отпевают. В этот день
Никто не подойдет с хулою:
Всяк благосклонною хвалою
Немую провожает тень.

В твоем распоряжении весь мир!

Кто вас в сон вечный погрузил,
Земли неведомые гости,
И ваши брошенные кости
С живою плотью разлучил?

Трудно, трудно, брат, трехмерной тенью
В тесноте влачить свою судьбу!

И девушка угасла, как свеча,
И вознеслась душа ее на небо.
И как царицу с почестями всеми
Жених ее возлюбленный встречал.

Все решено, и он спокоен,
Он, претерпевший до конца, —
Знать, он пред богом был достоин
Другого, лучшего венца —
Другого, лучшего наследства,
Наследства бога своего,—
Он, наша радость, с малолетства
Он был не наш, он был его…

Что есть душа? И в той стране
Живешь ли ты? Нашел ли там
Ты мать мою? Пришлось ли вам
Обняться снова и любить?
И вечно ль будете вы жить?

Я всё иду, иду своей дорогой,
Но дорогам приходит конец.
И я уверен, что когда-нибудь
Я дойду до конца наконец.

Пускай холодною землею
Засыпан я,
О друг! всегда, везде с тобою
Душа моя.

Умерли давно те, кого я любил,
И кем был я любим,
Что ж, прощайте!

Есть причина, по которой
Мне теперь нет сна —
Мне откроет свою тайну
Чудная страна

У прожитой им жизни имя — Добродетель

Ты в нашей памяти остался
И швец, и жнец, и на дуде игрец.
Достойно жил, но жизнь угасла.
Покойся с миром, наш отец!

Так хорошо и вольно умереть.
Всю жизнь скакал — с одной упорной мыслью,
Чтоб первым доскакать.

Когда-то смерть примирила Иисуса с человечеством.

Спи! Вечность правды настает,
Вокруг стихает гул суровый,
И муза строгая кладет
Тебе на гроб венок лавровый.

Все друзья ушли
В направлении Земли.
Ночь меняет день.
И мне душно в пустоте.

Все было в нем – Душа, талант и красота.
Искрилось все для нас, как светлая мечта.

Душа его/ее возвысилась до неба

И я опять ухожу в море.
Полный вперёд!
Я опять ухожу в море,
Чтобы вернуться в порт.

Пролились слезы поневоле,
Когда пришел разлуки час.

Ты был одним из нас,
Но ангел тебя не спас

Душа его в небе, а гроб равнодушный
Лишь тело да кости взял в недра свои.

Грань познания и жалости
Сердце вольно перейдет,
В вечной бездне, без усталости,
Будет плыть вперед, вперед.

Точно жизнь мою убили.
Из последних жил
В сиром муроке в две жилы
Истекает жизнь.

Надеюсь, это место для меня!

Из сердца все на свете лица
Не выжгут твоего лица.

Одним цветком земля беднее стала,
Одной звездой богаче стали небеса.

Ты лежишь в снегах без роду и племени —
Пулею убит…

Мира бедный житель отдохнуть приляжет
На груди родимой.
Скоро мох покроет надпись на гробнице
И сотрется имя…

Что б я смог осилить страх,
Что б смог песней выткать грусть
Вечной памяти в сердцах
И, быть может, я вернусь.