Льются с этих фотографий Океаны биографий. Жизнь в которых вся, до дна, С нами переплетена. Свет — и ничего другого. Век — и никаких чудес. Мы живых их обнимаем, Любим их и пьем за них. Только жаль, что понимаем С опозданием на миг.
Душа магнитом-замком, Тревожит вольную грудь, Как по доброму жить, Да готовиться в путь, Как с надеждой глядеть на разрушенный дом, Как по доброму петь.
Образ есмь неизреченныя Твоея славьи аще и язвьи ношу прегрешений, ущедри Твое создание Владыко и очисти Твоимъ благоутробием, и возжелинное отечество подаждь ми рая паки жителя мя сотворяя!
Так и бродят по Руси нераскаянные блики Тех, что Духом не смогли душу обуздать, Что пасли самих себя, в зеркалах узрев великих, Да пытались ветку-жизнь под себя ломать.
Страшна могила мне; и ближние, друзья, Мое грядущее, и молодость моя, И обещания в груди сокрытой музы — Все обольстительно скрепляет жизни узы, И далеко ищу, как жребий мой ни строг, Я жить и бедствовать услужливый предлог.
Не разъединишь две золотые нити. Не прервешь невидимого танца. Не удержишь волну. Замер целый мир, затаив дыхание, на кончиках твоих пальцев… И я не смею вздохнуть.
И однажды проснутся все ангелы И откроются двери Для того, кто умел верить. И ненастным январским утром В горах расцветет миндаль Для того, кто умел ждать.
Не рисуйте надгробий и плит над могилкой моей, Не любил и при жизни когда что-то давит на грудь. Пусть растёт там трава и на ветке поёт соловей, Чтобы путник уставший мог сесть и чуть-чуть отдохнуть.
