Эпитафия № 3755

Никогда и никем не будет повторим (не повторима) в бесконечности времени.

И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!..»

Придите и станьте пред Господом! (II.2).

Последняя свершилася борьба
И сам спаситель отпустил с любовью
Послушного и верного раба

Ох, тропинки-лесенки
Прямо по земле в небеса,
Как найти, увидеть,
Да не проглядеть, не потерять.
А у неба радости —
Только солнцу глянешь утром в глаза,
Отвернешь, укроешься,
Да слезою вспыхнешь опять.

Никто не думал что уйдешь так рано
Теперь нам плохо без тебя
Но если б можно было все начать с начала
То жизнь прожили бы не так …

Грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай; но милости Твоей вспомни меня Ты, ради благости Твоей, Господи! (XXIV.7).

Из всех, которых он возрастил, некому было поддержать его! (LI.18).

Где ты, последний терн венца,
Освобождающая мука
Давно желанного конца?

Так и бродят по Руси
нераскаянные блики
Тех, что Духом не смогли
душу обуздать,
Что пасли самих себя,
в зеркалах узрев великих,
Да пытались ветку-жизнь
под себя ломать.