Эпитафии отцу, надписи на памятник отцу

Непредсказуемы пересеченья
И разветвления наших дорог.
Мы расстаёмся на несколько жизней,
Чтобы однажды столкнуться в холодном метро.

Смерть ужасна.
Но память ей неподвластна.
Помним, любим, скорбим.

Кто знает, может быть, жить — это значит умереть, а умереть — жить.

Есть нечто, что со мною не умрет,
А эхом в поколеньях оживет

Помедли, смерть! Не дай в могилу
Во мраке ночи мне сойти.
При блеске дня хочу я миру
Сказать последнее прости!

Я свободен, словно птица в небесах.
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен, с диким ветром наравне.
Я свободен, наяву, а не во сне.

Ни разумом, ни сердцем не постичь
Бездны горя и утраты.

Здесь под плитой лежит поэт.
Был в рейтингах он первым.
Ждал козырей в колоде лет,
А выпали кресты да черви.

Смерть — лишь последнее звено
В цепи познания жизни.

Он успел по благословению Господа! (XXXIII.16).

Сеявшие со слезами будут пожинать с радостию! (CXXV.5).

Где мудрец, мирозданья постигший секрет?
Смысла в жизни ищи до конца своих лет:
Все равно ничего достоверного нет —
Только саван, в который ты будешь одет…

И я во плоти моей узрю Бога!

Вот здесь-то суждено мне было
Сказать последнее «»Прости…»

Молитвы твои и милостыни твои пришли на памятъ пред Богом!

Свою любовь в последний раз
Улыбкой вновь благословил он…

Судьба моя — лишь эпизод
В былом калейдоскопе дней.

Полусвет, полумрак —
Тайна перехода от росы до огня.
Сквозь туман тянется к небу земля,
Клином птиц в дорогу кличет меня.

Что родится — то умрет…

О, сколько душ, тебя любивших,
О, сколько родственных сердец —
Сердец, твоею жизнью живших,
Твой ранний поразит конец!

Ты к нам приходишь с ароматом трав,
В сиянии ярких звезд.
Ты всюду с нами в наших снах
И в каплях наших слез….

Я не встречу тебя никогда, и я знаю – так будет всегда.

Здесь поют соловьи панихиды хрустальные,
Тут в пасхальную ночь у берез
Под церковного звона аккорды финальные
Тихо сходит к усопшим Христос.

Всю жизнь в труде живём,
Чтоб заслужить могилу

Вестник утраты —
Пульс тишины
Станет бессонницей душ
В час полной луны.

Надеюсь, это место для меня!

Вспоминать все так больно!
Если сможешь, прости!

Пусть солнце согреет тебя лаской и любовью,
Вешняя трава станет мягким ковром,
Дождь прольется очищающим плачем,
А чистый снег покроет все белым саваном.

Hет клейма на душе моей
Кроме господа я не знал царей

И в мире нет таких вершин, что взять нельзя…

Что это было — вечность или миг
То время, что бродил по свету?
За этот миг или за вечность эту —
За эту жизнь благодарю я мир.

Впредь ничто души не потревожит,
Буйство жизни обернулось в тишь.
Смертный вечность одолеть не может,
Кто сгорел, того не воскресишь.

Небеса… манят и ждут меня.

Я её отыщу, несмотря ни на что.
Может, я буду стар, но ещё время есть —
Знаю я, ты ждёшь меня всегда!

Я вспоминаю тебя, и мир изменяется.

Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется Жизнь…

Источник жизни, веры и любви для многочисленных/любящих детей и внуков

Смерть обращает жизнь в судьбу.

«Девицы, умирать так страшно!
Милые, ох, так страшно!»
— «Кто любил до гроба,
Тот сильнее смерти!»

От прошлых дней — лишь звон капели…

Я — первый Бог, что обречён
Жить под землёю,
Видеть агонию и боль
Творений рук моих.

Не творите для меня ничего, но только молитесь ко Господу Богу нашему! (VIII.33).

Нам не вернуть тебя слезами,
Печалью не измерить грусть!

Мудрец приснился мне. «Веселья цвет пригожий
Во сне не расцветет, — мне молвил он, — так что же
Ты предаешься сну? Пей лучше гроздий сок,
Успеешь выспаться, в сырой могиле лежа».

Всё чаще вижу смерть — и улыбаюсь
Улыбкой рассудительной. Ну, что же?
Так я хочу. Так свойственно мне знать,
Что и ко мне придет она в свой час.

Там, где память — смерти нет!

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили, дивные, в печали.
Ты превращен в моё воспоминанье.

Запевает вьюга в полях моих,
Запевает тоска на сердце.

У человека всего одна жизнь, и только её и возможно прожить достойно!

Спи, бедняк! Без сожаленья
Ты расстался с этим миром,
Что бросал в тебя каменья,
Оттого что на служенье
Лжи его, его кумирам
Ты себя не обрекал.