Эпитафии любимым, надписи на памятник любимым

Здесь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своей…

Мы сожалеем, плачем и скорбим,
Что ты остался вечно молодым.

Быть может, кто-то там среди светил
Их души воссоединил…

Не зарастет на сердце рана —
Прольется чистыми слезами

Мгновенье длился этот миг,
Но он и вечность бы затмил

По закоулкам земных широт
Растасовали нас, как сирот…

Тебя не вырвут у меня.
Навек я твой, а ты моя!

Прими меня, почившего в бозе…

Я вновь ищу тебя среди пустыни
Души моей, израненной совсем,
Где мое сердце вновь от боли стынет,
Желая сбросить груз мирских проблем.
Мне в этом мире боле нет отрады,
Чем грезить, будто ты опять со мной.
Мечтать, что здесь, что около ограды
С тобою встречу вековой покой.

Могу сказать: за тридевять земель
От жизни захороненный во мгле
Предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
Нет страха перед смертью во Вселенной…

А ты пылал и согревал собою
Чужие жизни, впавшие во тьму…
Пишу об этом с запоздалой болью,
Сложив цветы к портрету твоему.

Не видеть мне твоих рыданий,
Не слышать траурных речей,
Не разделять с тобой страданий
Печальной горести твоей.

Уж не жду от жизни ничего я
И не жаль мне прошлого ничуть.
Я ищу свободы и покоя.
Я хочу забыться и уснуть.

Так есть и будет — поколенья
Родятся, вырастут, умрут…
И нас, и вас, и это время
Века из памяти сотрут

В труде усталости не знали,
И никогда не унывали.
Вы шли по жизни, всех любя.
Пусть будет пухом вам земля!

Вспоминаю я годы иные.
Рядом ты и родных голоса.
А на очи, давно уж сухие,
Как искра, навернулась слеза.

Проходящий, остановись!
Обо мне, грешном, помолись.
Я был, как ты.
Ты будешь, как я.

Мы будем вечно о тебе скорбить,
Страдать, молиться, верить и любить.

В ад посылать из-за греха и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души…

Удручены мы скорбью и бедой,
Что ты осталась вечно молодой…

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…

Нечеловеческая сила земное сбросила с земли

Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица давно позабытые…

В утешенье лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит…

То ли мед, то ли горькая чаша,
То ли адский огонь, то ли хлам…
Все, что было мое, — нынче ваше.
Все для вас. Посвящается вам…

Последний долг наш — камень скорбный,
Чаша горести полна.
Нет больше радости на свете.
Осталась боль и скорбь одна.

Солнце, снега, дожди и вёсны
По нити времени скользят.
Пожить бы еще под небом звездным,
Но пора. Видно, больше нельзя…

Остаются век, полвека, год, неделя, час,
Три минуты, минута, вовсе ничего…
Храни Бог всех вас! И будьте все за одного.

Я не могу без тебя жить!
И в дожди без тебя — сушь!
И в жару без тебя — стынь!
Мне без тебя и Москва — глушь!

Великой скорби не измерить,
Слезами делу не помочь.
Тебя нет с нами, но на веки
Ты в нашем сердце не умрешь!

Лишь изредка обряд печальный,
Свершая поминальный час,
Металла голос погребальный
В набат оплакивает нас.

Все двери будут настежь вам всегда,
Но не грустно эдак слыть мне нищу…
Я войду в одне, а вы — в тыщу.

Вверху горит твоя звезда,
Мой взор манит она всегда!
Меня к тебе она влечет
И с высоты к себе зовет!

Блажен, кто выбрал цель и путь,
Кто распознал всей жизни суть

Пусть живущих страсти душат,
Требуя ответа.
Боже, упокой их души
У предела света.

Человек придумал ложь —
Краше не найдешь.
Что этот скорбный край —
сущий рай.

Вы в этом времени, я — далее.
Я растворился(лась) в мироздании.

У каждого Начала будет свой конец.
До встречи там, где все пойдет с Начала

Все же конец мой — еще не конец.
Конец — это чье-то начало.

Есть нечто, что со мною не умрет,
А эхом в поколеньях оживет

Ты стала невесомым лучиком.
Так уходят лучшие.

Мы даже в смерти ищем смысла,
Хотя его и в жизни нет!

Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей

А напоследок я скажу:
Прощай, любить не обязуйся…

Нить в прошлое порву
И дальше будь, что будет…

И в мире нет таких вершин, что взять нельзя…

В прошлом ответа ищу невозможного…

Не жалею, не зову, не плачу…

Не уходи! Побудь со мною…

Льются с этих фотографий
Океаны биографий.
Жизнь в которых вся, до дна,
С нами переплетена.
Свет — и ничего другого.
Век — и никаких чудес.
Мы живых их обнимаем,
Любим их и пьем за них.
Только жаль, что понимаем
С опозданием на миг.