Случайные эпитафии

А он стоит перед глазами:
Живой, с улыбкой на устах…
Нет! Нет! Всегда он вместе с нами,
И будет жить у нас в сердцах!

Господи! чтобы мни прозреть…

Но память, как и смерть неистребима,
Как дождь ночной по черноте стекла.
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла.

Я и сам мечтал когда-то
Раскачать безумный этот мир,
Но умчалось все куда-то.
Все прошло, как с белых яблонь дым.

Давай помолчим…
Мы так долго не виделись!

Весь этот мир в тебя вонзился
Летящей огненной стрелой.

На заре выплеснуть боль
алым облакам,
По земле песней лететь
от окна к окну,
И упасть ясной звездой
к твоим ногам.

Тепло души твоей осталось вместе с нами.

Жизнь так жестока
На этой проклятой земле!

Только умер, вновь я жив,
Чуть шепчу в колосьях нив,
Чуть звеню волной ручья,
Слышу отклик соловья.

Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностью – были.

Ходящие прямым путем будут покоиться на ложах своих! (LVII.2).

Забыв и радости земные,
И милосердия дела,
Ты, покидая нас впервые,
За сыном-отроком ушла.

Спи спокойно, милый сын,
Все тебя мы любим,
Помним и скорбим.

Я всею доброю совестею жил пред Богом!

Душа его во благих водворится!

Мне не хватает в закрытых садах
Воздуха, рвущего плоть.
Кто слаб душою — спешит сюда,
Не в силах себя побороть.

Пока глаза отражают свет,
Мы будем черны, мы будем чернее, чем ночь,
Но все же светлее, чем день.

Мгновенье длился этот миг,
Но он и вечность бы затмил

Исчез/исчезла в зеркале мира…

Ах, война, что ж ты, подлая, сделала?!

Голос твой заблудился здесь,
День и ночь он звучит во мне.

Я любил и ненавидел,
Но теперь душа пуста.
Все исчезло, не оставив и следа
И не знает боли в груди осколок льда

Смерть — это отдых души в непрерывных боях.

Знаю, это может быть
только раз в столетье, —
ты случайно глянешь вниз
и меня заметишь…

Всюду пепел и дым я не вижу уже ничего,
Лишь щемящие кадры того, что уже не вернётся.
И надо мною в небе парит не спеша
Белый гигантский шар, что когда-то был солнцем.

Изыдут сотворшии благая в воскрешение живота!

Все, что было — рок твой.
Все, что будет — крест твой.

Наконец счастлив

Блажен, кто выбрал цель и путь,
Кто распознал всей жизни суть

Без родителей уже никого нет между нами и могилой

Ты хочешь покоя, ты хочешь тепла,
Ты хочешь забыться и спать до утра,
Что ж, ты видимо прав.

Твоя дорога — в небо!

Я не могу тебя спасти,
Огонь вернёт тебе покой.

Могу сказать: за тридевять земель
От жизни захороненный во мгле
Предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
Нет страха перед смертью во Вселенной…

Смертью смят, жизнью бит,
Вдоль обрыва летит,
То ли наугад, то ли наобум.

Минуло время, пора цветения прошла.
И как роса, что умывает даром
Цветок, почти убитый жаром дня
Я слезы лью – я так борюсь с пожаром,
В могилу увлекающим меня.
Здесь счастлив был я под зеленой сенью
С тобою, драгоценный мой цветок.
Пришла пора жестокому мученью,
Я гибну, ибо стал я одинок.

Ты слушаешь вечер,
Слышишь, нас ждут.

Я — хрупкая елочная игрушка,
зеркальный шар с твоим отраженьем.
Я — то, что разбито… я — то, что не склеишь назад.

Нет горя большего на белом свете,
Чем жизнь твоя, угасшая в рассвете…

Рождение – не начало, смерть – не конец!

Я покину город до зари,
Взять забыв горечь обид.
Пусть погаснут все фонари —
Мне Луна путь озарит.

Жизнь — лишь иллюзия.
Вот и пришло прозрение.

Мы приходим сюда, чтоб цветы положить,
Очень трудно, родная, без Тебя нам прожить.

Спрячь меня навеки,
темная вода…
Ты хочешь отдать все,
но этого – мало…
Тебе так хочется слез,
а их не осталось…

Господь — твердыня моя и крепость моя и избавитель мой!

Осталась моя судьба,
И на устах чужое имя.
Я знаю — ты поймёшь меня,
Душа моя чиста —
За это вы меня судили!

Есть нечто, что со мною не умрет,
А эхом в поколеньях оживет

Ты парусник запечатлел при жизни,
Своею верною, отцовскою рукой,
Оставив в памяти у нас свою харизму,
Уплыл как он – из суеты в покой.

Жизнь пролетела в штилях и ненастьях,
И гребни бытия, преодолевая как фрегат,
Покой обрёл ты, причалив в бухте счастья,
Оставив склянкам жизни биться наугад…

Блаженна душа боящегося(щейся) Господа!