Эпитафия № 2487

Господь-твердыня моя, и крепость моя и избавитель мой!

Чем больше я живу — тем глубже тайна жизни,
Тем призрачнее мир, страшней себе я сам,
Тем больше я стремлюсь к покинутой отчизне,
К моим безмолвным небесам.

Заботы о погребении, устройство гробницы, пышность похорон – все это скорее утешение живых, чем помощь мертвым.

Где добродетель? Где краса?
Кто здесь следы ее приметит?
Увы, здесь дверь на небеса:
Сокрылась в ней — да солнце встретит!

Нынче на родной земле стало тесно…

Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей: так я получил в удел месяцы суетные, и ночи грустные отчислены мне! (VII.2 и 3).

Нелегко искать объяснения и оправдания,
С пулей в груди трудно быть непредвзятым.
Но разве чужая боль не есть наказанье?
И разве нет кары страшнее, чем быть виноватым?

Не разрушай словами тишину,
Закованную в этот скорбный камень!

Никогда и никем не будет повторим (не повторима) в бесконечности времени.

Я спасал народ от гибели,
Помни! Не спеши судить.