Эпитафия № 2487

С папиросой в зубах он поднимался в атаку,
С папиросой в зубах он отходит ко сну.

Я вас любил, я жизнь любил,
Но не моя вина, что мало жил.
Теперь для вас я ветром стану,
Березкою, травинкою, цветами.
Погладь их мама, это я,
Навек с тобою боль твоя.

Ждет нас долгий путь,
Страшно? Не обессудь.
Трудно? Упорным будь,
Чтобы стать сильнее!

Здесь все напоминает о тебе,
Нашу скорбь ничем не измерить.
Как отчаянно боролся ты за жизнь,
Остается лишь в бессмертье верить.

Сеявшие со слезами будут пожинать с радостию! (CXXV.5).

Друг мой, я с тобой прощаюсь!
Да, настал уже тот час:
То, что крепче пут связало —
Разделяет теперь нас.
Не настанет уж тот вечер,
Где звонок иль письмецо.
Но вдруг вспомнишь ты под вечер
Мое милое лицо.
Вспомнишь ты звон струн гитары,
Легкий шелест, тишину.
А когда ты будешь старым —
Я домой к тебе приду.
Расскажу о том, что было,
Что лежит там, впереди.
А пока живи-ка, милый,
И меня не скоро жди!

Сколько беспечных осталось клубиться в золе,
Сколько раскованных перелопатила смерть.

Мы просим у Бога легкой жизни, а надо бы легкой смерти!

Тихо, лиcтья, не шумите…
Маму с папой не будите.
Пусть спокойно спят они.

Господи! Я не довольно ль жила?