Эпитафия № 2312

При жизни я кому-то жизнью был,
И с той поры, как сделался я прахом,
Ревнивый друг ждет смерти, мучим страхом,
Чтоб кто-нибудь его не упредил.

Слишком стремительно падаешь вниз,
Но успеваешь понять:
Все эти дни, всю недолгую жизнь
Ты привыкал умирать!

По ком звонит колокол?
Не спеши — ты всё узнаешь потом!

Незамеченный он вышел,
Слово унося важнейшее из слов.
Но его никто не слышал —
Твой предсмертный зов!

Он крикнул: «Мама!», вновь и снова,
Потом пробрался, как в бреду,
К постельке, не сказав ни слова
О том, что мамочка в пруду.

Еще пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь, листья,
И чашу горечи вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте.

Вера придает жизни смысл, который не исчезает со смертью.

Я не люблю безнадежности спин,
Верю в энергию лиц.
Против движенья шел один,
Нарушив условность границ.

Боже, прости его (её) грешную душу
И прими его каким он(а) был(а)

Я и сам мечтал когда-то
Раскачать безумный этот мир,
Но умчалось все куда-то.
Все прошло, как с белых яблонь дым.