Эпитафия № 2170

Хочу воскресить своих предков,
Хоть что-нибудь в сердце сберечь!
Они словно птицы на ветках
И мне непонятна их речь…
Не слышно им плача и грома,
И это уже на века.
И нет у них отчего дома,
А только одни облака.

Но память, как и смерть неистребима,
Как дождь ночной по черноте стекла.
Кровавыми осколками рубина
Она на дно хрустальное текла.

Изыдут сотворшии благая в воскрешение живота!

На Бога уповаю, — не боюсь! (LV.12).

Все знающие имя его скажите: «как сокрушен жезл силы, посох славы!» (XLVIII.17).

Что родится — то умрет…

Я шёл прямо к цели, а воздух горел,
И капала с неба сталь.
Враги посылали мне тысячи стрел,
Но я нажимал на педаль.

Я изнемог от мук веселья,
Мне ненавистен род людской,
И жаждет грудь моя ущелья,
Где мгла нависнет, над душой!

Он приблизился, крылатый,
И сомкнулись веки над сияньем глаз.
Пламенная-умерла ты
В самый тусклый час.

Ты память счастья,
Что умчалось прочь.