Эпитафия № 1553

Замерзают в улыбке губы,
Видишь, до смерти извелась.

Я в жизни обмирал и чувство это знаю,
Где мукам всем конец и сладок томный хмель;
Вот почему я вас без страха ожидаю,
Ночь безрассветная и вечная постель!

Но не проснется звонкая струна
Под белоснежною рукой твоей,
Затем что тот, кто пел твою любовь,
Уж будет спать, чтоб не проснуться вновь.

Он уже не возвратится, и не увидит родной страны своей! (XXII.10).

К чему сейчас слова?

…Он смеялся над славой бренной,
Но хотел быть только первым…

Тогда расстанусь с этим миром,
А может быть, вернусь опять, —
И в новом теле с духом сирым
Пойду бесцельно трепетать:
Опять испытывать утраты, —
И озлобленья слезы лить
Над всем, что дорого и свято,
И всем, что хочется любить…

Плоть моя успокоится в уповании; ибо Ты не оставишь души моей в аде! (XV.9, 10).

Коротка и прискорбна наша жизнь, и нету человеку спасения от смерти! (II.1).

У меня было много счастья — ведь я дарил/(а) его близким.