Эпитафия цитаты, надписи на памятник цитаты

В крушении всего земного
Была ты — кротость и любовь

Тогда расстанусь с этим миром,
А может быть, вернусь опять, —
И в новом теле с духом сирым
Пойду бесцельно трепетать:
Опять испытывать утраты, —
И озлобленья слезы лить
Над всем, что дорого и свято,
И всем, что хочется любить…

И ветви, простонав под ветром — пред ненастьем, —
Зовут меня вздохнуть над отснявшим счастьем,
И шепчут, мнится мне, дрожащие листы:
«Помедли, отдохни, прости, мой друг, и ты!»

Но если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы…

О сердце тихое мое,
Сожженное в полдневном зное, —
Ты погружаешься в родное,
В холодное небытие.

Где бы ни был я, везде, как тень, со мной —
Мой милый брат, отшедший в жизнь иную,
Тоскующий, как ангел неземной,
В своей душе таящий скорбь немую, —
Так явственно стоит он предо мной.

Слезы людские, о слезы людские,
Льетесь вы ранней и поздней порой…
Льетесь безвестные, льетесь незримые,
Неистощимые, неисчислимые, —
Льетесь, как льются струи дождевые
В осень глухую, порою ночной.

Всё кончается смертью, всё кончается сном.
Буйных надежд истощил я отвагу…

Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,
Все пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит,
Поразительный слух, тонко созданный глаз
Не увидит, о нет, ничего не услышит.

Комета яркая над сутолокой/(суматохой) жизни.

Одной звездой стало меньше на земле,
Одной звездой стало больше на небе.

Ты ещё девочкой была,
Такой наивной и забавной,
Такой загадочной и странной…
Ты в розовых мечтах жила.

Все пепел, призрак, тень и дым

С нами кpестная сила!

Тихо плачу и пою,
Отпеваю жизнь мою…

Жизнь пронесется, как одно мгновенье.
Ее цени, в ней черпай наслаждение.
Как проведешь ее, так и пройдет.
Не забывай: она твое творение!

Господь, мы отдаем тебе нашего самого маленького ангела.

Выпросить бы у смерти
Годик, другой.
Только нет, не успеть мне
Надышаться тобой.

И жизнь, как смерть необычайна…
Есть в мире здешнем — мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна —
И в свете дня, как в тьме ночной.

Догорит прощальная свеча,
И глаза наполнятся слезами.
Трудно жить на свете без тебя
И поверить в то, что ты не с нами

Завещаю жизнь прожить достойней,
Не спешить концы быстрей отдать.
Ведь и мне здесь будет тем спокойней,
Чем всех вас я дольше буду ждать.

Невыносимым оскорбленьем
Вся жизнь мне кажется порой.

Как сквозь туман болезни многотрудной,
Она порой ловила призрак чудный,
Весь этот мир был так сочувствен ей…

И билося сердце в груди не одно,
И в землю все очи смотрели,
Как будто бы все, что уж ей отдано
Они у ней вырвать хотели.

Свеpшилось: мы умеpли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гpоба
Поставлены pядом.

Земля будет нам легка!
Завершена круговерть.
Не нам, не в наши года
Откладывать смерть!

Только умер, вновь я жив,
Чуть шепчу в колосьях нив,
Чуть звеню волной ручья,
Слышу отклик соловья.

Ветер, плакальщик мой ненаемный,
Надо мной вскрутит снежную муть…
О, печальный, далекий мой, темный,
Мне одной предназначенный путь!

Он мир считал своей отчизной
И человечество — семьей!

Горя страданий, отчаяния полны моря житейского бурные волны.
Брызги их — слезы и кровь. Но человеку в юдоли томления чудные
сестры даны в утешение. Вера, Надежда, Любовь.
И ободряя усталых душою, Вера приносит нам твердость с собою.
Гонит сомненья она. Смотрим вперед мы с надеждой смелее.
Темная даль и ясней, и светлее. Радостью дивной полна.
Третья сестра — это Божье дыханье, с ней не страшны никакие
страданья. Храм ее — наши сердца. В ней состраданье, жалость,
участье. В ней красота, всепрощение, счастье.
Царство любви без конца …

Ангел, родная (родной), прости, виноват (виновата),
Что не был (не была) в час смерти рядом с тобой.

О, не кладите меня
В землю сырую:
Скройте, заройте меня
В траву густую!..
Пускай дыханье ветерка
Шевелит травою —
Свирель поет издалека,
Светло и тихо облака
Плывут надо мною…

«Как там в мире ином» — я спросил старика,
Утешаясь вином в уголке погребка.
«Пей! — ответил, — Дорога туда далека,
Из ушедших никто не вернулся пока».

И с древа чистого душою
Созвучней всех на нем ты трепетал!
Пророчески беседовал с грозою
Иль весело с зефирами играл!

Когда ста лет в двучасье ты лишился,
То вечности тебя бы люстр лишил;
— О нет, затем что за день век прожил,
Кто за день жизнь познал и в склеп спустился!

Да будет воля Твоя!

Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.
Овевает странной сладостью
Тень таинственного сна.

Конец жизни печален, середина никуда не годится, а начало смешно.

Скончался он, оставив в смерти своей образец доблести и памятник добродетелю.

У каждого Начала будет свой конец.
До встречи там, где все пойдет с Начала

Бояться надо не смерти, а пустой жизни!

Светлый образ твой в памяти нашей.

В год . . . . . . . . .
Было у меня две дочери, —
Так что мучилась с мукой
И за всем вставала в очередь.

Где ты, последний терн венца,
Освобождающая мука
Давно желанного конца?

Жалкий след мой будет затоптан
Башмаками других бродяг.

А там наследник в добрый час
Придавит монументом вас,
Простит вам каждую обиду
По доброте души своей…

Всё, что ты любил когда-то,
Здесь природа воплотила,
И без мрамора богато
Убрана твоя могила.

У нас не хватит здравых сил
К борьбе со злом, повсюду сущим,
И все уйдем за край могил
Без счастья в прошлом и в грядущем.

Порознь с вами мы пойдем:
Вы — к людям, я — туда,
Где все будем…

И вспомнил обо мне Господь, — и вот
Душа во мне взметнулась, как зарница,
Все озарилось.