Эпитафия № 1658

О, если б небо решило без тяжких сомнений
Так же и мне, оглянувшись на жизнь, умереть!

Мне больно видеть белый свет,
Мне лучше в полной темноте.

Умолк твой голос навсегда,
И сердце жаркое остыло,
Лампаду честного труда
Дыханье смерти погасило.

Под тенью миртов и акаций
В могиле скромной сей
Лежит прелестная подруга юных граций:
Ни плачущий Эрот, ни скорбный Гименей,
Ни прелесть майской розы,
Ни друга юного, ни двух младенцев слезы
Спасти Полину не могли!
Судьбы во цвете лет навеки обрекли
Ее из пламенных объятий
Супруга нежного, детей, сестер и братий
В объятья хладные земли…

Вспоминать все так больно!
Если сможешь, прости!

Там спят мои младенческие грезы,
Мечты, любовь, надежда и покой;
Но с ними спят и горести, и слезы
Под тою же могильною доской.

Дни сочтены — утрат не перечесть…
Живая жизнь давно уж позади —
Передового нет — и я, как есть,
На роковой стою очереди…

Каждый должен об этом знать,
Так устроена жизнь.
Если хочешь что-нибудь потерять — привяжись.
И как только поверишь в Эдем, благодать
Всё разрушит удар судьбы.
Если хочешь что-нибудь потерять — полюби.

Оно умерло… Разве я могу возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне!

О Небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле —
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы — и погас!