Эпитафия № 4077

Горит вавилон и дым настигает луну.
Идут корабли ко дну, исполняя пророчество.
Сходят с орбиты сотни небесных светил.
И у меня впереди сто лет одиночества…

Здесь рок послал безвременный мне сон,
Но я не мертв, хоть и опущен в землю:
Я жив в тебе, чьим сетованиям внемлю,
За то, что в друге друг отображен.

Не слышно голоса родного, не видно добрых, милых глаз
Зачем судьба была жестока? Как рано ты ушел(ла) от нас.

Быть может, небом окружён,
Жилец божественного света,
Как на песчинку смотрит он
На нашу бедную планету…

Помедли, смерть! Пускай увижу
Я утра нового рассвет!

Блажен человек, который на Господа возлагает надежду свою! (XXXIX.5).

Всю жизнь в труде живём,
Чтоб заслужить могилу

Я поднимаю глаза, я смотрю на верх.
Моя песня — раненый стерх.
Я поднимаю глаза…

Пока глаза отражают свет,
Мы будем черны, мы будем чернее, чем ночь,
Но все же светлее, чем день.

Выпросить бы у смерти
Годик, другой.
Только нет, не успеть мне
Надышаться тобой.