Эпитафия № 3710

Я никогда не жёг чужих городов,
А свои не берёг.
Я никогда не пел для сытых углов,
Пел для пыльных дорог.

Да воздастся друзьям моим по заслугам, а врагам — по милосердию!

Перед твоею чистотой колени преклоню,
Любовь и боль, вину и скорбь слезами оболью.

Только под знаком смерти мы можем ощущать эту жизнь

Конец жизни печален, середина никуда не годится, а начало смешно.

Ты засыпаешь,
И ангел к тебе слетает.
Смахнет твои слезы,
И во сне смеешься ты.

Ближе к солнцу не стал (ИМЯ),
Но стал теплее сердцам.
Где бы он ни сложил песню,
Где бы ни проросло слово,
Стелет в небо из звёзд тропы
По горячим следам.

Смерть есть тот скорбный перст, что указует на наличие Высшего смысла жизни.

Лежал один я на песке долины;
Уступы скал теснилися кругом,
И солнце жгло их желтые вершины
И жгло меня — но спал я мертвым сном.

Последний звук струны моей,
Как вестник смерти, пронесется
И, может быть, в сердцах людей
На тайный вздох их отзовется;
И мир испуганный вздрогнет,
И в тихий час залогом славы,
В немой тоске, на гроб кровавый
Слезу печали принесет.