Эпитафия № 3618

Я сам погубил –
Уже не вернуть.
Тебя не хранил
И проклят мой путь!

Спи, мертвый, с богом!
Тревожить не хочу тебя
Ни в помыслах, ни в слове строгом

Всё на месте — цветы и трава,
Ты сгорел — я осталась жива.

Я бегством от собственной тени спасаюсь.
Я все разрушаю, к чему прикасаюсь.
Я все разрушаю, и снова бегу.
И больше я так не могу…

Нам свищет соловей на клене:
«Любовь и Смерть, Смерть и Любовь!»

Кто из нас прав —
Не нам решать.
Я еду в обратную сторону,
А ты ложись спать.

Мы знаем: Смерть не слышит нас,
Не видит наших потрясений.
Но разве это в грустный час
Удержит нас от слез и пеней?
Ты говоришь: забудь! Но сам
Ты бледен, ты готов к слезам.

Отпускаю ветер под честное слово,
Отвести беду стороной.
Облететь дождем, не разрушив основы,
Опоясать радугой зной.

И все новой странной сладостью
Овевает призрак сна…
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна.

Смерть — это стрела, пущенная в тебя, а жизнь — то мгновение, за которое она до тебя долетает.