Эпитафия № 3455

Но так устроен мир земной
И тем вовек не увядаем:
Смеется кто-то за стеной,
Когда мы чуть ли не рыдаем.

Жене, дочери, матери.
От родных и близких.

Но я могу изменить ход событий,
Ведь это одна из моих же историй.
Можно бездонную пропасть залить
Ласковым, тёплым, тропическим морем.

Жизнь священна!

Ангел смерти будет здесь, когда начнется бой…

Простит ли вечность каждую оплошность,
Где счастья по чуть-чуть на всех людей?

И сердцу больно, и горю нет конца.

Любимый образ твой
И материнская добродетель
Не угаснут в наших сердцах

Вестник утраты —
Пульс тишины
Станет бессонницей душ
В час полной луны.

К благой судьбе я смертью приведен:
Бог не желал меня увидеть старым,
И так как рок не властен большим даром,
Все, кроме смерти, было б мне в урон.
Вот этот прах, остатки бытия,
Где лика нет, где очи уж истлели, —
Урок тому, кого пленять умели,
В какой тюрьме жила душа моя.
Кто этот гроб слезами орошает,
Тот понапрасну верит, что вернет
Его слеза сухому древу плод:
Ведь по весне мертвец не воскресает.
Мне красоту пожаловал Господь,
Родитель же мне передал лишь тело;
Но если Богом данное истлело,
Что ж смертная от смерти примет плоть?
При жизни я кому-то жизнью был,
И с той поры, как сделался я прахом,
Ревнивый друг ждет смерти, мучим страхом,
Чтоб кто-нибудь его не упредил.