Эпитафия № 3298

Я никогда не жёг чужих городов,
А свои не берёг.
Я никогда не пел для сытых углов,
Пел для пыльных дорог.

Когда вырвут без жалости жизни побег,
Когда тело во прах превратится навек,
Пусть из этого праха кувшин изготовят
И наполнят вином: оживет человек.

Сердце не верит в утрату, словно ты ушел куда-то.

И каждый полюс подвержен
Невидимым превращениям,
И каждому атому счастья
Отмерен свой срок заранее…

Последний долг наш — камень скорбный,
Чаша горести полна.
Нет больше радости на свете.
Осталась боль и скорбь одна.

Совершенствовал жизнь…

Я был в гостях у принцессы Зари,
Я был царём — я сжигал и творил.
Чума! Война!
Для божьих пальцев я только струна.

Черным дням и войнам нет числа,
Не остановить этот механизм.

Нет горя сильней,
Нет горя страшней,
Чем раньше себя
Хоронить сыновей…

Высоко в небесах,
Где нет боли, и нет слова «страх»,
Там сбываются сны, и находится мир наших грёз.