Не рисуйте надгробий и плит над могилкой моей, Не любил и при жизни когда что-то давит на грудь. Пусть растёт там трава и на ветке поёт соловей, Чтобы путник уставший мог сесть и чуть-чуть отдохнуть.
И я остаюсь на перекрёстке пока. В моих неподвижных зрачках отражается вечность, Окаменев, в бездну свой взгляд устремив. И даже если взорвётся весь мир — я не замечу.