Эпитафия № 2469

У смерти есть своё жестокое коварство:
Щадя нередко тех, кто стар, и слаб, и хил,
Она разит того, кто полон юных сил,
Кто был казалось, так далек от входа в царство
Воспоминаний и могил.

И каждый полюс подвержен
Невидимым превращениям,
И каждому атому счастья
Отмерен свой срок заранее…

И пошлет ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их (24,30,31)

Зачем не к ликам, старостью измятым,
Пришла ты, Смерть, а сорвала мой цвет?
— Затем, что в небесах приюта нет
Запятнанному тленьем и развратом.

Но все будет не так, как оно быть должно,
Все будет именно так — другого не дано,
И все же, как бы я хотел,
Что бы ты была здесь…

Из душного тёплого места
Тянут за ноги и руки
Те, кто из того же теста,
Родные, друзья, подруги.

Светлый, чистый образ твой всегда с нами.

О милое дитя мое родное,
О бедное, прости меня!

От праха черного и до небесных тел
Я тайны разглядел мудрейших слов и дел.
Коварства я избег, распутал все узлы,
Лишь узел смерти я распутать не сумел.

Любимая, оплаканная и никогда не забываемая,
Далекая глазам, а сердцу всегда близкая.