Эпитафия № 1939

Он сказал: «Теперь слава Богу», —
И еще задумчивей стал.
«Давно мне пора в дорогу,
Я только тебя поджидал.
Так меня ты в бреду тревожишь,
Все слова твои берегу.
Скажи: ты простить не можешь?»
И я сказала: «Могу».

Тебя потрясает смерть, но ведь именно жизнь достойна удивления.

К нему, к нему, далекому навек,
Бегущему по водам Океана,
Чтоб отдохнуть на устьях мощных рек,
Средь стройных мачт родного каравана…

Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес.

И если тебе неловко
Смотреть на мои мученья,
Позволь хотя бы веревку
Использовать по назначенью.

Я не первый, не второй,
Кто был с веком поперек,
Кто любви живой водой
Удобрял песок.

На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек. (LXX.1).

Я — голубь бумажный, застрявший в деревьях,
Истерзанный ветром, промокший от снега.
Я — вырванный из книги, смятый листок…

Случись мы рядом с ним/ней в тот миг
И смерть бы проиграла в поединке…

Кем был/(а) я, судить тебе. Кто есть ты — отвечать тоже тебе!