Эпитафия № 1933

Светлый образ твой в памяти нашей.

Точно жизнь мою убили.
Из последних жил
В сиром муроке в две жилы
Истекает жизнь.

Тебя потрясает смерть, но ведь именно жизнь достойна удивления.

Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! (LXXXIII.2).

Я открыл бы окно, но я гость.

Вот ушел и я от тщетности бытия (Вот ушла и я)…

Мужайся, сердце, до конца!
И нет в творении творца!
И смысла нет в мольбе!

Ты,словно солнце, всех теплом и светом согревала
В любой компании всегда была душой
Как рано ты ушла, родная наша бабушка и мама
В наших сердцах навечно образ твой

Вот этот прах, остатки бытия,
Где лика нет, где очи уж истлели, —
Урок тому, кого пленять умели,
В какой тюрьме жила душа моя.
Кто этот гроб слезами орошает,
Тот понапрасну верит, что вернет
Его слеза сухому древу плод:
Ведь по весне мертвец не воскресает.

Знает синий лес да пустынный скит,
Что на два венца врос в гранит скалы,
Да еще печаль плакальниц ракит,
Да еловый дух в янтаре смолы.