Эпитафия № 1750

Гляжу назад — прошедшее ужасно,
Гляжу вперед — там нет души родной!

В колыбели – младенец, покойник – в гробу.
Вот и все, что известно про нашу судьбу.

Знает синий лес да пустынный скит,
Что на два венца врос в гранит скалы,
Да еще печаль плакальниц ракит,
Да еловый дух в янтаре смолы.

Вода — зеркало неба,
Которого нет у тебя.

Брат, столько лет сопутствовавший мне,
И ты ушел — куда мы все идем,
И я теперь — на голой вышине
Стою один, — и пусто все кругом…

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,
Прости, Господь, злой помысел и грех!
Он был больной, измученный, нездешний,
Он ангелов любил и детский смех.
Не смял звезды сирени белоснежной,
Хоть и желал Владыку побороть…
Во всех грехах он был — ребенок нежный,
И потому — прости ему, Господь!

Смотри, как ветры собирают в стаи
самых усталых,
Как поднимают и кружат
над Распятием листья.

Он мудрецом не слыл, и храбрецом не слыл,
Но поклонись ему – он человеком был.

Где нет ни ожиданий, ни страстей,
Ни горьких слез, ни славы, ни честей.
Где вспоминанье спит глубоким сном,
И сердце в тесном доме гробовом…

Увидимся!