Эпитафия № 1633

Лишь иногда в тревожный час ночной,
Невольно ум в тоске изнемогает,
И я его спрошу: «В стране иной,
За темною загадочной могилой,
Увидимся ль с тобой, о, брат мой милый?»

Взлетев на прощанье, кружась над родными,
Смеялась я, горя их не понимая.
Мы встретимся вскоре, но будем иными.
Есть вечная воля, зовет меня стая.

Смерть кажется и нежной и смягченной,
Сокрывшей от людей весь ужас свой,
И верю я, как мальчик, увлеченный
Игрою средь могил, что их покой
О тайне величавой нам не скажет,
Что лучшие из снов у ней на страже.

Ты, словно тень, растворилась в темноте,
Алый шарф застыл на стуле, как вчерашний день.

Горит вавилон и дым настигает луну.
Идут корабли ко дну, исполняя пророчество.
Сходят с орбиты сотни небесных светил.
И у меня впереди сто лет одиночества…

Никто о том не покрушится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселиться,
Чем о рождении моем…

Это так сладко,
Это так жестоко —
Заключить вечность
В одно мгновенье…
И умереть.

Благочестивым смертью жизнь возвращена

Тогда расстанусь с этим миром,
А может быть, вернусь опять, —
И в новом теле с духом сирым
Пойду бесцельно трепетать:
Опять испытывать утраты, —
И озлобленья слезы лить
Над всем, что дорого и свято,
И всем, что хочется любить…

За то, что он возлюбилъ Меня, избавлю его, защищу его, потому что он познал имя Мое!