Эпитафия № 4097

Мира бедный житель отдохнуть приляжет
На груди родимой.
Скоро мох покроет надпись на гробнице
И сотрется имя…

Я — первый Бог, что обречён
Жить под землёю,
Видеть агонию и боль
Творений рук моих.

Труп над вырытой могилой
Плачем огласим!
Всё, что было другу мило,
Мы положим с ним…

К благой судьбе я смертью приведен:
Бог не желал меня увидеть старым,
И так как рок не властен большим даром,
Все, кроме смерти, было б мне в урон.
Вот этот прах, остатки бытия,
Где лика нет, где очи уж истлели, —
Урок тому, кого пленять умели,
В какой тюрьме жила душа моя.
Кто этот гроб слезами орошает,
Тот понапрасну верит, что вернет
Его слеза сухому древу плод:
Ведь по весне мертвец не воскресает.
Мне красоту пожаловал Господь,
Родитель же мне передал лишь тело;
Но если Богом данное истлело,
Что ж смертная от смерти примет плоть?
При жизни я кому-то жизнью был,
И с той поры, как сделался я прахом,
Ревнивый друг ждет смерти, мучим страхом,
Чтоб кто-нибудь его не упредил.

Вот и настал
Час испытания.
О, как я устал
От ожидания.

Сейчас у смерти
Ты всего лишь гость поспешный.
Ступай, живи беспечно —
Не настал еще твой час!

Я была счастлива тем, что дарила радость окружающим.

Вы другие, мы уже не те.
Мы уходим, вы на высоте.

Я ухожу туда, где небо
Веткой бьёт в окно,
Ты проводи вином и хлебом,
Все решено.

Он тот, кто много лет свой дух терзал
Обретший смерть, он в ней бессмертье отыскал!
Будь милосерднее, хвала; за славу он прощен
К Христу он веру обращал — и ты живи как он!