Эпитафия № 2874

Стынет лед на губах,
Смотрит сквозь меня Судьба,
И вперед дороги нет,
Нет назад пути.

Без страха в час последней муки
Покинув свет,
Отрады ждал я от разлуки —
Разлуки нет.

Здесь под слоем гальки и песка
спит моя последняя тоска…

Господь один водил его! (XXXII.12)

На крепко сомкнутых губах
Улыбка кроткая застыла,
И что-то радостное было
В его младенческих чертах.

Хрупкий силуэт, осколки чуткого сна.
Зыбкая дорога от звезды до окна.

Я сохранял свои воспоминания,
Которыми все эти годы жил.
Я их хранил на сумрачной вершине,
Во тьме бездонной пропасти хранил.
На самом дне хрустального кувшина
Как каплю высохших чернил!

Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты…

Запрыгал мелькающий бешеный град
Врасплох был захвачен испуганный сад
С грозою обняться и слиться хотел
Погиб — и упиться грозой не успел.

Здесь пепел юноши/девушки в сырой земле сокрыли.
Прохожий, задержись/удались/помолись. Во гробе сон священный.
Судьба почивших/лежащих в нем покрыта грозной тьмой.
Надежда робкая живит в том пепле тленном…
Кто знает, что нас ждет за гробовой доской?